Эмоциональная стена, за которой пытались спрятаться
новоприбывшие, окончательно рухнула, когда здесь появился Хейока.
Сам он догадался сюда прийти или же герцог решил его отправить,
осталось неизвестным. Но бард, одетый в новый светло-синий камзол и
чёрную шляпу, снова сумел проникнуть в сердца людей и вытянуть всю
ту боль и страх, засевшие у них глубоко внутри, и растворить их в
мелодии, заполняя появившуюся пустоту надеждой.
Магия игры, помноженная на умение Хейоки, творила настоящие
чудеса. Никто не мог остаться равнодушным. У солдат, повидавших
немало, дрожали губы, а из глаз катились слёзы. Многие пленники и
просто оказавшиеся рядом надейцы рыдали навзрыд, оставив
безнадёжные попытки сдерживаться.
Любой игрок мог стать бардом и играть мелодии, усиливающие своих
союзников или мешающие врагам. Но не каждый игрок мог петь. Хейока
стал бардом не только по классу. Его имя было у всех на слуху. Его
знали и любили все игроки и надейцы. О нём говорили и вспоминали,
надеясь, что бард подойдёт именно к их костру и сыграет что-нибудь,
давая ненадолго отдохнуть от насущных проблем и тревог.
Когда магия звуков рассеивалась, а люди приходили в себя, ища
глазами певца, то чаще всего Хейоки уже не было рядом.
Адэноэль обогнала передний, хорошо охраняемый фургон и
остановилась примерно через полчаса после того, как тот совсем
скрылся из виду. Я спешился вслед за ней и с интересом взглянул на
серую, мрачную, полуразрушенную крепость, о которой столько слышал.
Можно было догадаться, что когда-то тут вздымались башни и
остроконечные крыши, но теперь от них и след простыл. От самой
крепости остался только уродливый остов. Я почувствовал себя
неуютно рядом с ней. Вдобавок под стенами двигались фигуры
мертвецов и плыли по воздуху полупрозрачные призраки, тускло
мерцая.
— Не бойся! — Адэноэль привязала коня к небольшому деревцу. —
Они не выходят далеко за её пределы, даже ночью. Именно здесь обоз
встанет на ночь. Зная вас, могу с уверенностью сказать, что многие
решатся ночью попробовать поискать сокровища в руинах. Не заботясь
о том, что вопли мертвецов будут мешать отдыху бедных людей.
— Ну уж нет! — я поднял ладони. — Мне дороги мои люди. Я не
разрешу, даже если они захотят. Риск погибнуть слишком велик.
Отряды Рока там далеко не смогли продвинуться. А у нас каждый
человек на счету.