− С мясом, а
что в сумках-то?
− Да вот,
гири выкинуть хотела, а ты мне их обратно принес, вместе с
телескопической штангой. Никак не могу их выкинуть, все что-то
мешает.
Я молчаливо
смотрел на пакеты, а Тамара ушла в соседнюю комнату. Нет, все-таки
мне кажется, что надо бежать.
Я выпил
стопку водки, горячительный напиток высшего качества пронесся по
мне огненным ураганом и, кажется, начал выгонять из меня
напряжение. Мне стало легче, а из соседней комнаты тем временем
доносились голоса.
− Чем обязан,
Тамара Сергеевна? − зазвучал грузный и спокойный голос.
− Да я вот
решила узнать размер твоего очка.
− Тамара
Сергеевна.
− Гайдаев,
чистый немеченный ни базами, ни чипами и избивший ваших сидит у
меня на кухне, водочку пьет.
− Твою мать,
так он твой?
− Из Сибири
он, из деревни. Не смог пройти мимо, когда инициируется
изнасилование…
− Томочка,
Тамара, не надо горячиться, давайте договоримся.
− Ты так и не
ответил, моя туфля войдет в твое очко туго или со
свистом?
− Чего ты
хочешь? – грустно ответил мужчина, а я заглянул в комнату. Тамара
стояла напротив стены, которую полностью занимал экран, на котором
изображался лысый мужчина в пиджаке, что находился, по всей
видимости, в офисном здании, а позади него виднелся флаг
России.
−
Справедливости, Антон. Так хочется справедливости, особенно после
стопки водки… Либо справедливость, либо туфлю засунуть кому-нибудь
в сракотан.
− Будет тебе
справедливость.
− На Колыму
их. Там мой брат заведует, исправит их. Будут палками фундамент
рыть в одних трусах зимой, тебе все понятно?
− Может все
же оставим все между нами? – скривился мужчина, видимо представив,
каково оно, рыть палками фундамент.
− Значит, моя
туфля войдет со свистом.
− Тамара
Сергеевна…
− Толя, мне
ничего не надо, но ты мне позже сам спасибо скажешь. СМИ скажешь,
что своих караешь строже закона, – холодно проговорила
термоядерная. – Сам решай до утра, а там уже поверь мне, я надену
туфли с длинными и острыми металлическими шпильками.
− До утра, –
ответил мужчина.
− До утра, –
усмехнулась Тома и посмотрела на меня. – Так, с твоим поступком
совести мы разобрались, теперь… С какого момента ты помнишь свой
прошлый мир.
− С две
тысячи двадцать четвертого. И мне бы узнать, как там у нас в России
было, после пандемии, − скривился я, − Чем там все
закончилось?