По возвращении уже смело вошла в комнату Ивара:
— Вот, — положила оставшиеся деньги на письменный стол.
— А я подумал, ты все же сбежала, — прижавшись спиной к стене, мужчина пил чай, внимательно всматриваясь в экран ноутбука.
— Зачем вы так говорите? Я не напрашивалась к вам жить, вы сами пригласили, — мужчина поднял усталый взгляд, не перебивал, слушал. — Как бы ни хотелось бы вам избавиться от меня, идти мне больше некуда.
Ивар не стал насмехаться, как делал это обычно, спросил:
— Ты все купила?
— Да.
— Хорошо, отдохни, — отвернулся к экрану. Наверное, на языке охотника это что-то с родни извинениям.
Вечером охотник спал, укрывшись до самого подбородка. Я задержалась в нерешительности, прислушиваясь к тяжелому, частому дыханию.
— М-м-м, — стон вынудил меня зайти.
Свет из окна падал на мужское лицо мертвецки бледной тенью.
Я прошла к кровати и тихо позвала:
— Эй. Вам плохо?
Мужчина рвано выдохнул, но не ответил.
— Ивар, — коснулась обжигающе горячего лба.
Охотник отреагировал моментально, перехватив мою кисть, заломил ее до боли, распахнул воспаленные глаза и, сфокусировав взгляд, разжал пальцы:
— Мне было хорошо, пока ты не разбудила.
— У вас сильный жар. Я могу сбегать в аптеку, купить жаропонижающее и антибиотик.
— Какая же ты настырная, — растер лицо ладонью.
— Я осмотрю рану?
— Осмотри, — откинул одеяло.
— Я быстро, нужно сходить за аптечкой, — сдавленно кашлянула, выбегая из спальни. Вернулась, включила свет и присела на край кровати, выкладывая содержимое аптечки на табурет.
— Не хмурься, Софья Алексеевна, такое ощущение, что ты собралась делать мне полостную операцию без наркоза, — вместо прежней грубости в голосе проявлялась усталость с болезненной хрипотцой, и это до чертиков пугало.
Пропускаю реплику мимо ушей. Аккуратно подцепляю край пластыря, тяну:
— Потерпите.
— Ты решила меня убить, не прибегая к скальпелю? Сними одним резким движением.
— Нельзя же так, — приоткрыла край повязки. Тяжелый запах медикаментов, крови и чего-то сладковатого скрутил желудок спазмом. Освободив рану с трех сторон, сдернула пластырь. Я ожидала увидеть рваную рану или, хуже того, вырванный кусок плоти, но передо мной две рассеченные полосы сантиметров пятнадцати. Достаточно глубокие, чтобы не дать ране закрыться, с воспаленной кожей вокруг, неестественно алой и пульсирующей.