Ответом было восторженное молчание,
которое продлилось не так долго.
— Но Бельмонте же закончились двести
лет назад, — некстати вспомнила Исабель. — Он что, хотел убедиться,
что они не воскреснут? Чародеи столько не живут.
— Иногда желание отомстить совершает
немыслимое, — уклончиво ответил я. — А что поддерживало волю к
жизни у дона Леона — не мне судить.
Обсуждаемый субъект все также,
скрючившись и оскалившись, валялся на полу. Зрелище было
неэстетичным. И уж точно не для дам: Исабель побледнела и
старательно смотрела в сторону.
— Негоже такому великому чародею
валяться на полу в столь неприглядном виде, — заявил Оливарес,
наверняка представив себя в такой же ситуации. Все же не самый
молодой дон…
— Увы, дон Уго, предать его земле
немедленно невозможно. Пару дней открывать убежище нельзя, иначе мы
его лишимся.
Оливарес, отвлекшись от почившего
коллеги, принялся жадно оглядывать рабочее место коллеги, поэтому я
распахнул дверь в следующее помещение:
— Прошу вас.
И вот там нас ждал очередной сюрприз.
Потому что слуги дона Леона тоже были в этом убежище. Причем
оказались живыми. То есть дон запрограммировал консервацию убежища
в свое отсутствие так, чтобы прислуга не смогла никуда сунуть нос.
И сейчас лакей и горничная уставились на нас с настоящим
ужасом.
— Еще кухарка должна быть, —
счастье в голосе Шарика было невозможно измерить. Ками сорвался с
моего плеча и отправился инспектировать кухню, не иначе — очень уж
целеустремленными были его движения.
— Дон Леон скончался, — сообщил я
прислуге, чем вызвал у них настоящую панику. Даже мужик затрясся,
что уж говорить про женщину, которую начало колотить так, что стало
страшно, не случится ли с ней приступ. Пришлось их успокаивать: —
Дон Леон умер своей смертью от старости. И я, как его наследник,
могу вас доставить в то место, откуда он вас забрал. Правда, должен
предупредить, что прошло очень много времени.
Они немного успокоились. Настолько,
чтобы перестать трястись и начать переглядываться, но не настолько,
чтобы сказать хоть слово. Шарик, предатель, окопался где-то на
кухне и никак не помогал ориентироваться в жилище моего «учителя»,
что не могли не отметить мои спутники.
— Похоже, Алехандро, ты тут впервые и
видят тебя тут тоже впервые, — заметил Оливарес.
— И я их раньше не видел, потому что
дон Леон не пускал меня дальше своего кабинета, — пояснил я. —
Обучение было очень дистанционным и опосредованным.