- Ну как же? Он вчера меня вылечил, я
точно знаю.
-Вылечил? – изумилась Дарья
Федосеевна.
- Ага. Он когда смотрел на меня, то
вот здесь, - девочка тыкнула пальцем себе в левую сторону груди, -
становилось тепло и хорошо. А потом спать захотелось. А теперь все
прошло и ничего не болит. И ехать никуда не надо.
- Ишь ты! – с недоверием покачала
головой бабушка. – Мы с тобой завтра в поликлинику сходим. Пусть
Аркадий Семенович тебя еще разочек посмотрит, а там решим. Беги
лучше, на стол накрывай. Я сейчас приду, завтракать будем.
Почему-то Дарья Федосеевна нисколько
не сомневалась в словах внучки. А к доктору сходить нужно было для
порядку. Пусть медицина подтвердит, да освобождение от физкультуры
отменит.
- Федосевна! – раздался голос от
калитки. – Можно войти? Не прогонишь утреннего гостя?
У невысокой, по пояс, изгороди стоял
Федор Иванович Копытин, местный участковый. Немолодой уже мужик, в
форме, с кобурой на ремне и папочкой под мышкой. Все, как
полагается. Участкового в поселке уважали. И в первую очередь за
то, что без дела людей не дергал, но если дело действительно
случалось, то вцеплялся мертвой хваткой. Среди лиц, не склонных
соблюдать закон, Копытин получил прозвище Бульдог.
- Заходи уж, коли пришел. Все равно
просто так от тебя не отвязаться. В дом проходи, сейчас завтракать
станем.
- Да нет, в другой раз. С утра нынче
дел много накопилось.
Участковый прошел в калитку,
остановился рядом с хозяйкой.
- Люди говорят, что у тебя,
Федосевна, нынче постоялец был.
- Был да сплыл. Ушел он, вот уж
полчаса как.
Со станции донесся гудок
электрички.
- А теперь и уехал. Так что тебе
некуда теперь спешить. Расскажи лучше обстоятельно: что тебе от
парня надобно?
- Да от Алевтины заявление поступило
– мол, ограбил он её. Пять тыщ из кассы унес.
- Ты сам, поди, знаешь, что Алевтине
веры нет. Вчера мать её жаловалась – вытащила у неё из похоронных
денег две тыщи, паскуда. Её саму бы куда подалее отправить, там ей
самое место.
- Ты ж знаешь, Федосевна, без
заявления я ничего сделать не могу. Мать на дочь заявление в жисть
не напишет. А от Алевтины заявление есть, значит, отработать его я
должен. И оформить соответствующим образом. Ладно, уехал, так
уехал. А что он собой представляет, постоялец твой?
- Да ничего особенного не
представляет. Молодой парень, жизнью крепко битый. Но стержень в
нем есть, и совесть присутствует. Вина не пьет, табака не курит,
матом не ругается, лишнего не говорит. А ты чего им так
интересуешься? Всяко ведь не из-за Алевтины. Говори, не
увиливай!