У края дороги, подняв руку, стоял
один из аборигенов – здоровый мордатый мужик в ватной куртке.
Пришлось притормозить, но глушить двигатель я не стал: мало ли чего
он может выкинуть? Тем более, что местный житель оказался изрядно
пьян: он пошатывался, и периодически бормотал какую-то непонятную
околесицу с изрядной долей матершины.
- Слышь, - изрек он, с трудом
сфокусировав на мне взгляд своих мутных глаз. – Вы городские что
ли? А чего свет вырубили?
- Понятия не имею, дядь, - ответил я.
– Ты бы шел домой, проспался, а нам по делам ехать надо.
- А че за дела? – не понял он.
- Тебя это не касается, -
разговаривать с ним у меня не было никакого желания, тем более, что
уже казалось, что он смеси запахов тяжелого водочного перегара и
странного кислого тумана меня самого вот-вот стошнит. – Когда
касаться начнет, уже за тобой приедем, понял? Свободен.
- Ладно, ладно, - толстяк, похоже,
понял, что я не намерен вести диалог и решил отвалить.
Он обошел машину, цепляясь рукой за
капот, чем заставил меня недовольно скрипнуть зубами и пошел в том
же направлении, куда только что скрылась собака, но запутался в
собственных конечностях и свалился в кусты, огласив улицу
несколькими нецензурными выражениями.
Я побоялся, что мой напарник сейчас
потребует, чтобы мы пошли и немедленно спасли алкаша, но сержант
опустил голову на грудь и, похоже, заснул, даже не заметив
произошедшее. Оставалось только вновь тронуть машину.
Минут через десять я добрался до
места назначения. Может быть приехал бы раньше, но к своему стыду
заблудился в трех соснах и проехал мимо нужного здания. Пришлось
делать крюк, потом выходить, снова отыскивать на ближайшем строении
табличку с указанием улицы и номера дома.
Я остановил УАЗ на дороге, не рискнув
заезжать на импровизированные мостки, представлявшие собой железные
ворота, брошенные поверх нескольких толстых бревен, заглушил
двигатель и растолкал сержанта. Того, похоже, совсем разморило, а
от сна в движущейся машине он совсем одурел. Но послушался, вылез
из тачки, зачем-то прихватив свою «ксюху», будто кто-то мог на нас
напасть, и встал, прислонившись спиной к двери УАЗа.
Окраина села вообще представляла
собой жалкое зрелище. Три или четыре дома вокруг заброшены, один
вообще развалился, кое-где покосились заборы, а участки заросли
полынью, крапивой и сорной коноплей. Дом, который был нам нужен и
сам выглядел как заброшенный, но у него хотя бы была целая крыша.
Значит, хозяин хотя бы топил печь, а балки и стропила не прогнили
насквозь от сырости.