Старая дубовая дверь открылась ровно настолько, чтобы грузное тело наставника смогло проникнуть внутрь. Я сделала вид, что прилежно изучаю ноты.
– Вам что-то неясно, виэль ? Или вы еще не отдохнули? – дождавшись отрицательного ответа, он продолжил: – Раз нет, тогда давайте продолжим урок.
Его голос был как всегда строг, но не злобен.
Когда закончились занятия, за окном уже стемнело, а я так хотела еще раз посмотреть на снег! Вот только вряд ли, кто разрешит мне выйти. Возникло желание поджечь занавеску, чтоб выплеснуть раздражение, но сдержалась. Не стоит – вдруг кто-то узнает, что огонь подвластен моей воле!
В первый раз это случилось, когда к нам приехали родственники из столицы. На столике перед камином я оставила любимую книгу, а вернувшись в комнату, увидела, что кто-то закинул ее в огонь – произошло это специально или случайно, не знаю. Мне было до боли обидно – я встала на колени и, всхлипывая, протянула руку, в попытке спасти хоть что-нибудь. В тот же миг по телу разлилось блаженное тепло. Оно принесло успокоение. Уже начиная улыбаться, я тут же вскрикнула – от остатков книги к руке метнулся язык пламени. В ужасе я отдернула ее, но она продолжала гореть, не причиняя боли. И это настолько удивило, что потрясенная сидела, не помню сколько времени. Пока, наконец, не осознала: магия – это не вымысел храмовников Единого, она существует на самом деле! В конец, забыв обо всем на свете, я пустилась в пляс по комнате, держа в ладонях небольшой теплый шар огня…
Но с тех пор намеренно поджечь что-либо не казалось привлекательной идеей, и я вынуждена была сидеть у окна и размышлять о том, как все-таки магия перевернула мою жизнь… Вместо того чтобы учиться музыке, я бы хотела и дальше развивать эти уникальные способности, но меня некому было обучать. Мысли прервал снежок, брошенный в окно. Из любопытства я выглянула во двор, но в непроглядной тьме ничего нельзя было разглядеть. Тогда в голову пришла идея задуть свечи – может, будет лучше видно? В это время еще один снежок угодил в стекло. Я решила больше не испытывать терпение столь меткого стрелка. Тяжелые створки поддались не сразу, и вскоре воздух зимней ночи ворвался в помещение. Молодой месяц застенчиво и скупо лил бледный свет на конюшни и кузницу, на старую отцовскую карету – груду хлама в дальнем углу возле стены. На тускло поблескивающем снегу смогла разглядеть фигуру в темном плаще. Она не подняла вверх лица, не откинула капюшон, а лишь поманила рукой в перчатке.