— А как тебе такое? — прошипел Кадалам, и вогнал жертве в бедро
раскаленное шило. После чего несколько раз провернул. Даже со
стороны оперативники услышали скрежет, это острие шила впивалось в
кость.
— Не, ну больно, ладно, согласен! — кивнул Михаил. — Но как-то
пресно. Можно сломать руку или получить ушиб. Но это никогда не
сравнится с болью от ушибленного мизинчика на ноге. Понимаешь, о
чем я говорю? — Булатов снова задумался и, выудив руку из
наручников, почесал себе нос.
— Значит, ты не чувствуешь боли? А что ты скажешь на это? —
палач схватил пленного за волосы, запрокинул ему голову и насильно
влил в горло кипящую кислоту.
— Брлгрлбрлгрл… — Михаил прополоскал горло, и выплюнул эту дрянь
в сторону. — Спасибо, а то совсем во рту пересохло, — кивнул он
удивленному палачу. — Так вот, о чем мы говорили? Ах да, ты меня
пытаешь, и я должен что-то говорить. Верно?
— Верно! — обиженно взвизгнул старик, и выудил из мешка ржавую
пилу, тут же начав пилить пленному коленную чашечку. — Ты откроешь
мне все тайны! И будешь рыдать?
— Сам ты в это веришь? — вздохнул Михаил. — Ну, если хочешь,
могу рассказать тебе кое-что, — в глазах палача появился лучик
надежды. — Анекдот!
— А?
— Ну, смотри! Наняли как-то криворукого палача на работу
нормальных мужиков. И этот идиот не смог разговорить даже
связанного по рукам и ногам пленника! Смешно? — Булатов некоторое
время смотрел в глаза палача немигающим взглядом. — Нет, грустно.
Вот и мне не смешно, а грустно, глядя на тебя.
Оперативники хотели ударить себя по лбу ладонью, но руки были
прикованы. Или вообще, деться куда-нибудь подальше отсюда. Ведь они
понимали, что рано или поздно взбешенный палач разберется с
Булатовым, и тогда настанет их очередь! А ведь с каждой минутой он
только теряет свой рассудок. И будто бы специально, Михаил
постоянно подливает масла в огонь, разбавляя пытки над собой
глупыми шуточками.
Следующие несколько часов мужчины с содроганием наблюдали за
страшными пытками. Ведь палач начал закипать, и казалось,
окончательно потерял контроль над собой. Он принес новые
инструменты, разжег печь, начал использовать кислоты, яды, кипящее
масло. Даже притащил шкатулку, и выудил оттуда жало какой-то редкой
твари. По его словам яд должен действовать на протяжении двенадцати
суток, и все это время доставлять жертве невероятные мучения.
Спасением от которых будет только смерть.