Как бы мне
ни хотелось как можно скорее натаскать Свету на обращение с
арбалетом и тем самым дать ей дополнительный шанс на выживание в
здешних диких условиях, пришлось прерываться на сбор данных для
Граца, благо профессор сдержал обещание и прислал с двухвостым
новые приборы-измерители, на этот раз исполненные в том же стиле,
что и наш будущий «маяк». То есть, накопители в присланном
оборудовании теперь были так же защищены от влияния здешнего
инфополя, будучи спрятанными в освинцованные герметичные
контейнеры, и мы могли не опасаться, что они выйдут из строя в
самый неподходящий момент.
Так и
потянулись наши каникулы. Утром – зарядка, умывание и завтрак,
после – работа с приборами, обед, небольшой отдых после него и
тренировки с арбалетами и кое-какими ментальными конструктами из
моей коллекции. Потом ужин и... иногда короткие прогулки по
окрестностям. Пустым, надо заметить.
Вообще, чем
дольше мы здесь находились, тем больше я подозревал, что в этом
мире отсутствует разумная жизнь. По крайней мере, животные в округе
вели себя достаточно беспечно, а радиосканер выдавал лишь треск и
помехи в пустом эфире. Попытки прощупать инфополе на предмет
наличия структурированных элементов тоже ни к чему не привели. Хотя
тут, как и в случае с радио, была вероятность того, что мы просто
находимся слишком далеко от обжитых мест.
Впрочем, я
не расслаблялся, памятуя, что даже самая малая вероятность остаётся
вероятностью, а значит, риск столкнуться с чем-то недружелюбным или
агрессивным никто не отменял. И ведь оказался прав!
Этим утром
я взвалил работу с приборами на плечи подруги, а сам отправился на
очередную разведку округи. Подобные пробежки по окрестностям я
проделывал регулярно, стараясь подмечать любые изменения в
окружающей обстановке. Но если раньше, максимум, на что я
натыкался, так это на результаты действий диких животных, порой
весьма немалых, вроде кабанов, лосей или медведей, то в этот раз,
спустившись вдоль ручья до холмов, в седловине меж которых
пряталось то ли длинное озеро, то ли хитро изогнутая река, на самом
берегу этого водоёма, усыпанном крупной галькой, я заметил какую-то
возню. А вооружившись биноклем и присмотревшись к происходящему у
уреза воды, тяжело вздохнул. Люди... Вокруг вытащенной на берег
довольно большой деревянной лодки суетились пятеро мужчин.
Бородатые, усатые... одетые в одинаковые чёрные штаны, заправленные
в низкие кожаные сапоги, длиннополые серо-зелёные куртки,
подпоясанные широченными поясами, в матерчатых, обрамлённых
коротким, но густым мехом разноцветных шапках, они оживлённо о
чём-то спорили, размахивая руками и указывая то в одну, то в другую
сторону. Наконец, один из них резко махнул рукой сверху вниз,
очевидно, рявкнув при этом на своих спутников. Те замерли, а
предводитель ткнул двоих из спорщиков пальцем в грудь и вновь
что-то рыкнул. Выбранные им спутники дружно покивали и полезли в
лодку, из которой выбрались через несколько минут, уже будучи
нагруженными оружием и какими-то котомками с перевязями. Прицепив к
широким поясам сабли, бойцы вздели на себя сбрую с многочисленными
висюльками, без шума поделили меж собой ружьё и топор и, закинув за
спины котомки, уверенно пошли прочь от своих спутников, к счастью,
в противоположную сторону от нашей со Светой стоянки. А оставшиеся,
повинуясь приказам всё того же старшего, завозились вновь,
занявшись обустройством лагеря.