- Поставьте мне кружечку рома и чего-нибудь пожрать, и скажу,
что там дальше, - нагло потребовал я.
- Ну ты и пройдоха! - рассмеялся бармен, но на полстакана рома
расщедрился.
Я сально улыбнулся и одним залпом выпил. Жидкость отдавала
сивухой и сахаром.
- Так вот, - продолжил я. - К югу отсюда, в сторону Доминики,
шастает испанский барк. С пушками, мушкетёрами и полным набором
неприятностей для честного человека.
- А ты сам-то откуда знаешь? - выкрикнул кто-то из темноты.
- Еле ноги унёс, на вёслах уходить пришлось, - не соврал я.
- Брешет, - констатировал кто-то ещё.
- Ну сходи, проверь, раз такой смелый.
- А если проверю? - какой-то татуированный мужик вскочил из-за
стола, намереваясь доказать свою смелость против меня, а не против
испанцев.
- Давай, давай! - я и сам встал из-за стойки, внутренне ликуя. Я
никогда не отказывался от доброй кабацкой драки на потеху себе и
своей команде. Кто-то уже принимал ставки, и по всей таверне гудели
возбуждённые пьяные голоса:
- Наподдай англичашке, Пьер!
- Покажи ему!
- Ставлю на бородатого!
Пьер, недолго думая, бросился в драку, разлапистым медвежьим
движением пытаясь взять меня в тиски. Я же использовал проверенный
временем приём - швырнул пустую кружку прямо ему в лицо и ушёл в
сторону. Массивная деревянная посуда подходила для драки как нельзя
кстати, и первая кровь сегодня полилась даже до того, как
противники встретились.
Француз утёрся тыльной стороной ладони и снова кинулся на меня.
В этот раз уйти мне не удалось, и чья-то вовремя подставленная нога
отправила меня в недолгий полёт на пол. Пьер схватил меня за грудки
и мощным ударом снова опрокинул наземь. Перед глазами пошли
разноцветные круги, и я даже не успел опомниться, как снова получил
несколько ударов.
Я перекатился в сторону, схватил табурет и с размаху врезал по
голове француза, но то ли голова оказалась слишком крепкой, то ли
мебель слишком хлипкой - табурет рассыпался, не причинив особого
вреда. Толпа вопила и улюлюкала от азарта, а я постепенно стал
понимать, что нарвался не на того противника.
Лицо Пьера перекосила жестокая ухмылка, не сулившая мне ничего
хорошего. Но и я не зря столько лет стёсывал кулаки о собственных
матросов и случайных собутыльников. Я быстрыми движениями уходил от
широких ручищ француза и осыпал его градом ударов.