Насчет того, что русских искусствоведов сейчас по всей планете
навалено примерно как дерьма за баней, Шуша был в курсе. Но
случается же всякое. Вот как ему поначалу в Тайбее повезло.
Но на дне бокала не виднелось ни смысла, ни подсказки, где
срубить по-быстрому деньжат. Там пузырилась модная серо-зеленая
суспензия.
— Ну, я понял, — сказал Шуша. — Оторвемся сегодня.
И поднял на Катюсеньку честные-пречестные глаза, по которым
никак нельзя было прочесть, что он думает на самом деле.
— Повод-то какой, — сказала Катюсенька. — Тебе небось уже статью
заказали, и не одну.
— Оторвемся сегодня, — повторил Шуша и подмигнул.
***
Обильно потея, Шуша плелся по улице, чувствуя себя липким и
осклизлым не только снаружи, но и внутри.
Над толпой одинаковых по росту и с лица тайваньцев там и сям
торчали белые рожи понаехавших. Тоже одинаковые, с глазами вареных
креветок. Раньше это забавляло, теперь надоело.
Шуша думал, что есть в этой парилке некий момент воздаяния за
грехи: допустим, ты баню не любишь с детства, но невнимательно
отнесся к климату страны релокации — и обмишурился по полной. И
поделом тебе.
Еще Шуша с детства не любил русский авангард в целом и
супрематизм отдельно. За это ему тоже предстояло нынче
пострадать.
Компания с непроизносимой вывеской «Чайна-Тайвань-чего-то-там»,
которую все, и она в первую очередь, звали для краткости «Чайна-Т»,
купила себе в коллекцию «Черный квадрат» Малевича. Не настоящий,
конечно, и даже не из числа известных авторских копий, а всплывшую
на аукционе ранее неизвестную версию 1933 года. Все
правильно-честно, живая рука Малевича, не фальшак, вот результаты
химических анализов, вот сертификат от самой Третьяковки, где на
Малевиче собаку съели, и за него порвут. Они там время от времени
друг друга рвут публично за недостаточно восторженное отношение к
этому шарлатану.
Шуше было на Малевича глубоко наплевать, но если не пойти на
презентацию, считай ты сам на себе поставил черный крест. Тусовка
не любит неудачников, и если от Шуши отвернутся, он получит
моральную травму. Зачем это надо, лишний раз себя мучить. Значит,
Шуша должен выглядеть, будто у него все расчудесно, а потом взять и
покинуть Тайбей внезапно и тихо. Был — да сплыл. Шуша всегда так
жил. Наперекор всему. «Шуша это маленький зверек, который никак не
попадет в дырку», припечатала его болтливая одноклассница. И
прилипло это прозвище к Мише Шульману. И он с тех пор доказывал
себе, что очень даже ушлый, ловкий и во все дырки попадает
метко.