- Нет, я
приду, - важно ответила я.
Я приду!
Ведь там будет он! Он, отец Кончиты. А теперь, получается так, что мой отец?
Нет, всё во мне протестовало против того, чтобы называть его отцом! Нет! Нет!
Нет!
Что же
делать? Ведь сейчас мужчина наверняка казнит себя за неподобающее поведение!
Наверняка! Почему я сразу не подумала об этом, почему?
Желание
занять в этом доме место Кончиты боролось во мне с моей природной склонностью к
правдивости. И, если уж совсем быть честной с самой собой, с нежеланием быть
для этого мужчины дочерью. Я не дочь ему!
Я потёрла
щёку, которая ещё помнила удар его руки. Ах, какая же сильная у него рука! Но
ударил он не так чтобы уж очень больно. Совсем не больно! Пожалел меня! Он
пожалел меня. Интересно, он ощутил, какая нежная у меня кожа? Ах… Что же
делать, что же делать…
Ах, я увижу
его. И решу на месте. Как сердце подскажет, так и поступлю… Определившись со
своими дальнейшими действиями, я проследовала в столовую за горничной, которая
показывала мне путь.
Столовая
оказалась огромной светлой комнатой с большим овальным столом посередине. Стол
был уставлен самыми разнообразными яствами. От умопомрачительных запахов рот
мой наполнился слюной, а желудок требовательно заурчал. О, как же я хочу есть!
О, я съем сейчас всё, что здесь есть!
Я степенно
прошла к столу. Горничная почтительно отодвинула для меня стул. И я накинулась
на еду! То, что за столом я была одна, меня не смутило и тем более не
расстроило. Незачем синьору Кабалетто видеть, какая я обжора. Хорошо, что он
задерживается.
Когда он
придёт, чувство голода уже оставит меня и я буду так понемножечку клевать, как
и положено благородной сеньорите. «Благородная синьорина никогда не будет жрать
на людях столько, сколько ты, Аннабель», - вновь будто наяву услышала я голос
Кончиты.
О, Кончита,
я совсем забыла про неё. О, Кончита, да пребудет твоя душа в раю! Ах, я была
искренне благодарна своей мимолётной подруге за ту науку, что она успела мне
преподать! Поэтому и спешила наесться, пока не пришёл синьор Кабалетто.
Наконец, я
сыто откинулась на резную спинку стула из благородного красного дерева. Синьора
Кабалетто всё не было. «А где же, гм, мой отец?» - отметив про себя, как
тяжело, просто булыжником по языку, дались мне слова «мой отец», обратилась я к
горничной, что всё это время истуканом стояла позади меня.