- Так кто же
ты? И почему ты утверждаешь, что я обесчестил тебя? – переключил тему нашей
беседы синьор Кабалетто.
- Почему я
утверждаю? – вскинула голову я.
О, как мне
было больно этой ночью! И как страшно резать свою собственную плоть! Я имею в
виду мой палец!
- Вам уже
поменяли постельное бельё? – с дрожью в голосе вопросила я.
Если бельё
поменяли, если его начали стирать, то всё! Всё пропало тогда!
- Пойдёмте!
Пойдёмте! – вскричала я и смело потянула грозного синьора за руку.
Не знаю,
откуда взялась моя смелость, не знаю. Видимо, от отчаяния…
- Откуда ты
знаешь, где моя спальня? – спросил синьор Кабалетто на пороге той самой
комнаты.
Вместо
ответа я дикой кобылицей ринулась к кровати и откинула уже знакомое мне
покрывало. Ликующий крик вырвался из моих уст. Кровь! Пятна крови из моего
пальца были на месте!
- У вас
плохие горничные! - ликующе воскликнула я.
О да! Теперь
я могла ликовать! Пусть! Пусть этот надменный синьор, не видящий во мне
благородную синьорину, пусть он сам объяснит, откуда в его постели кровь!
- А это? Это
вам ни о чём не говорит? – и я торжествующе выхватила из-под подушки свою
розовую подвязку!
Да, конечно,
я совсем не дурочка, и догадалась оставить в его постели лишнее доказательство
своего присутствия в ней. Я ведь видела, насколько он был пьян.
Размахивая
подвязкой как флагом, я скромно приобнажила свою ногу, на которой красовалась
другая точно такая же подвязка! О, спасибо, спасибо тебе, Кончита! Ведь именно
ты подарила мне свои подвязки, объяснив, что такие предметы туалета должны быть
у каждой уважающей себя синьорины! Милая, милая Кончита… Да пребудет твоя душа
в раю…
Любуясь сама
собой, такой невинной с этими розовыми подвязками, я чуть было не упустила
момент, когда во тьме глаз синьора Кабалетто вдруг проснулось воспоминание.
Воспоминание и узнавание.
- Так это
был не сон? – глухо промолвил он.
Конечно! Конечно же это не было сном, чёрт
раздери! Естественно, я не сказала этого вслух. Я лишь скромно опустила глаза и
зарделась.
- Я сделал
больно тебе? – обжёг моё ухо горячий мужской шёпот.
Я
замешкалась с ответом. Что сказать? Правду? А нужна ли она этому сеньору? Что,
если, услышав, что он доставил мне невыносимую боль, синьор Кабалетто больше не
захочет прикоснуться ко мне? И, как следствие, даже не подумает о том, чтобы
сочетаться узами брака со мною, обесчещенной им лично девушкой?