— Ваша Светлость, пришли отчеты из плавильных мастерских, —
сообщение дворецкого вывело меня из задумчивости.
Десерт на столе не вызывал аппетита, так что я отложил вилку,
которую все это время крутил в пальцах. Поднимаясь, заметил, что
серебро оплавилось. Но я ведь не применял дар, даже не почувствовал
его всплеска на коже. Что произошло?
Списав все на случайность и задумчивость, попытался отделаться
от неприятных мыслей, но легкое беспокойство никуда не пропало.
Пока шел до кабинета, не раз вспомнил слова отца, сказанные им
незадолго до смерти. Он подозревал, что кто-то из семьи Вилберг нас
проклял.
В самом деле, все происходящее теперь походило на злой рок или
исполнение чьей-то недоброй воли: меньше одаренных Келберов,
проблемы всюду, куда ни посмотри. Когда отец впервые высказал свои
подозрения, я счел, что он ослаб умом на старости лет. Но теперь
понимаю: он мог быть и прав. Доказательств до сих пор найти не
удалось, но после того, как он прижал к стенке предателей Империи,
все в самом деле пошло наперекосяк.
Еще эта Трейсил маячит перед глазами, раз за разом напоминая,
чего нашему роду стоила верность Императору. У этой мерзавки нет
при себе ни амулетов, ни свитков с заклинаниями — я проверял. Дар
ее слаб и не опасен, так что же она тут делает? Решила закончить
то, что начали ее родители, и полностью разрушить мое
благосостояние? Или покуситься Луизу? В любом случае, что бы она не
планировала, ее ждет провал: мои магические щиты и охранные чары на
Луизе не дадут причинить вред, у младшей Вилберг не хватит сил,
чтобы через них пробиться. Но как только она попытается это
сделать, у меня появится повод с чистой совестью вышвырнуть ее из
поместья, и со своими долгами пусть разбирается сама.
Просматривая отчеты о доставке и установке новых печей в
плавильнях и маршруты, по которым будут распределены ресурсы,
необходимые земледельцам, я тщетно пытался отделаться от
беспокойства, но оно не уходило. Едва прочитав строку текста, я тут
же ее забывал — никогда прежде не был так не собран. Пришлось
отложить дела.
Отдернув плотные шторы и впустив в кабинет больше света, я
вспомнил, с каким трудом переносит жару молодая Вилберг. Мысль о
том, что она будет мучиться все недолгое время, которое проживет
под моей крышей, вопреки логике не доставила никакого удовольствия.
Я бы предпочел, чтобы ее просто здесь не было.