Подойдя к дому, я навострила слух, пытаясь понять, что происходит внутри. Дверь так и осталась нараспашку, а из хибары на землю перед входом падал мягкий тусклый свет.
Поначалу ничего не слышала, но тут...
– Элоиза, – сдавленно произнес старик.
Его голос сорвался, перешел в стоны, а потом и рыдания.
Сердце больно сжалось в груди, а на глаза навернулись слезы.
Осторожно подойдя к двери, я заглянула внутрь. Старик сидел за столом, погрузив лицо в ладони. Его плечи сотрясались от безутешных рыданий.
Он горько плакал, скорбя по дочери, которую потерял.
Я неторопливо зашла в дом, думая, какие слова сказать, но что бы ни приходило на ум, ничего не могло облегчить боль старика.
– Я не убивала ее, – тихо произнесла я.
Пожилой человек резко отнял ладони от лица и повернулся. Покрасневшие глаза уставились на меня с удивлением.
– И я не перевертыш.
– Ты лжешь.
– Нет. Увы, но Элоиза и правда мертва, – сдавленно произнесла я. – Она утонула в море, а я появилась из другого места.
Лицо старика скривилось, а слезы ручьем потекли из глаз.
– Она утонула? Как? Кто ты такая?
– Я Лиза. Сама не знаю, как так получилось, но после смерти... своей и ее, оказалась в теле твоей дочери. – Я осторожно двинулась к старику, боясь нарваться на очередную волну гнева. – Я очнулась на берегу в тот день, когда ты нашел меня в деревне. У меня остались крохотные воспоминания Элоизы. И на этом все.
– Ты обманываешь меня.
– Я не перевертыш. Правда. Если есть способ проверить – я готова.
– Эти твари не любят сладкие запахи.
Ох... мед.
Вот оно что.
– И на затылке у них большое родимое пятно.
Я повернулась, убрала волосы и показала старику затылок.
– Честно, я та, за кого себя выдаю, – снова повернувшись, сказала я. – Не Элоиза и она одновременно. Тело ее, а вот дух... К сожалению, мой.
Старик громко шмыгнул носом. Из его глаз так и не перестали идти слезы.
– Я уже подумал, что ты перевертыш. Обычно эти твари убивают людей, съедают, принимают их облик и охотятся на родственников тех, кого убили. – Он покачал головой. – Но ты права. Ты не перевертыш. Иначе бы уже давно придушила меня во сне.
Вот только легче рыбаку от этого не стало. Ведь дочь все-таки мертва.
Старик снова громко шмыгнул носом и уставился на меня мокрыми глазами.
– Расскажи мне, как она умерла и что ты помнишь?
Я села за стол и, поколебавшись, протянула руку, чтобы сжать ладонь рыбака.