Больше всего на свете я не любила бегать и была уверена, что бежать нужно только тогда, когда за тобой гонится огромный аргентинский дог. Через минуту я устала, начала задыхаться и перешла на быстрый шаг.
– В следующий раз не буду ждать тебя, – крикнула я ему вслед.
– Быстрее, немного физкультуры тебе не повредит, ты немного толстовата.
– Это невежливо, – обиделась я.
– Невежливо? – удивился Никита. – Я не сказал правду, что ты толстая, наоборот, я был очень тактичен и сказал, что ты «немного толстовата».
– Даже не хочу спорить с тобой, – отмахнулась я.
С уголка глаза скатилась слеза, разве так можно с людьми разговаривать.
– Ты что, обиделась? Дай я тебя обниму.
– Эту утреннюю пробежку я запомню тебе надолго, – я оттолкнула его, но обижаться перестала.
– Смотри, та самая проститутка! – крикнул Никита и указал пальцем на женщину, которую мы встретили пару дней назад. Она стояла на том же месте и, казалось, никуда не уходила все эти дни.
– Проститутка! – крикнул Никита еще раз и побежал быстрее.
Она пригрозила кулаком нам вслед и посылала проклятия.
Ровно в пять минут первого мы вбежали в открытую дверь служебного входа.
– Когда-нибудь она нас догонит и… спросит, кто нам рассказал о ее прошлом, которое она хранила в секрете долгие годы, – сказал Никита.
– Чего это вы такие возбужденные? – спросила Нинель Матвеевна, вешая пальто на крючок.
– Мы спортом занимаемся, бегаем по утрам, – ответил Никита.
– Вот молодцы, Жук просил вас оформить как временных сотрудников, – сказала гардеробщица, она же отдел кадров и вахтерша по совместительству. – Приготовьте документы и заходите по одному.
– Может, она еще и актрисой выходит иногда? – предположил Никита.
– Тихо, она может услышать, – ответила я и скрылась за дверью отдела кадров.
Новый спектакль «Любовь и астрономия» главный режиссер задумал в три состава. В фойе театра собралась вся труппа. Как это обычно бывает, первые насколько дней режиссер тратит на читку пьесы по ролям, и только потом начинаются репетиции на сцене с выстраиванием мизансцен. Нашей основной задачей было записывать каждое слово режиссера, даже не по теме.
Концертмейстер громко ударил по клавишам рояля, и все запели:
«Манит нас мир вечный,
Все мы в его власти.
Ждем мы с ним встречи,
Ждем мы счастья.
Он за всех нас в ответе,
Жизнь и дает, и губит.