Все мы его дети,
Он нас любит, любит, любит нас».
Мурашки бежали у меня по телу, песня проникла мне в самую душу. Вот если бы мой учитель актерского мастерства мог меня сейчас видеть, он бы гордился мною. Я присутствовала на репетиции «живого» спектакля, которая проходила в одном из театров Москвы. Мне хотелось подпеть им от восторга.
– Класс, правда? – Я схватила Никиту за руку от переполняющих меня эмоций.
– Я мечтаю о пиве уже третий час и, если бы ты меня сюда не притащила, уже его где-нибудь попивал, – ответил он и раздраженно отдернул руку. – Давай уйдем отсюда, мне надоело, – сказал он и рванулся к выходу.
– Тихо, скоро будет перерыв, потерпи немного. Он решительно встал во весь рост, окинул взглядом всех присутствующих в комнате, тем самым привлекая к себе внимание, и демонстративно вышел. Глядя в пол, полусогнувшись от смущения, я поползла вслед за ним. Оказавшись возле полуоткрытой двери, я бросила короткий взгляд на сцену: актер, исполняющий главную партию, смотрел прямо на меня. Высокий, красивый, с длинными черными кудрями, спадавшими ему на плечи, он стоял в луче прожектора как Иисус Христос, спустившийся на землю, и пел:
«Я верю в то, что счастье есть,
И этот мир огромный весь,
Я знаю, создан для того,
Чтоб мы найти смогли его…»
– Идем, – сказал Никита в приказном порядке и громко захлопнул дверь.
Мы отыскали курительную комнату, которая находилась в подвале театра. Сигаретный дым поднимался наверх, отчего в театре стоял неприятный запах.
– Наконец-то, три часа одно и то же: «Сколько лет ждем ответ на вопрос, в чем секрет».
– Чего ты ожидал? Так проходят репетиции. Тебе совсем не интересно? – расстроилась я.
– Ты что, никогда не видела настоящее искусство? Да ты же из деревни приехала, – Никита разочарованно махнул рукой в мою сторону.
Я вспомнила сказку: Снежная королева пыталась утащить Кая (то есть Никиту) во взрослую жизнь, в то время как Герда (то есть я) тянула его обратно в детство. Кто выступал в роли Снежной королевы, непонятно, но кто-то научил его видеть во всем только ужасное. Он уже успел назвать меня толстой дурой из деревни, которая ничего не смыслит в высоком искусстве, хотя мы были знакомы всего лишь несколько часов. Мой герой был странным, даже необычным, вероятно, вы назовете его хамом или придурком, но меня ничто не отталкивало в его поведении, наоборот, интерес к нему рос с каждой минутой.