Да ладно, – ей молвлю, – а как же душа,
Она ведь живёт и в загробной тиши?
Вдруг что-то сдавило и я, чуть дыша,
Всё понял… Шепчу ей: – Душить не спеши,
Ещё, дескать, рано, не пОжил сполна,
Пытаясь подняться с земли и присесть,
– Так вот же – смеясь, вновь сказала она —
Лишь я, однозначно, у всякого есть.
Да, это бесспорно, но есть ведь и жизнь?
И в ней лишь одной мироздания суть
Вдруг что-то сдавило, а хочется жить…
Хоть круть верть, а хоть и всё тот же верть круть.
Дождь стучит в окно вторые сутки,
Стал безбрежным уличный ручей.
Что-то с болью хрустнуло в рассудке,
Вламываясь в душу без ключей.
Стрелок ход в часах заклинил оси —
Починить никак не соберусь,
Да подъездной дверью пилит осень
Пьесу про тоску мою и грусть.
На лице черты как будто скисли,
О небес скучая синеве,
Словно в темноте блуждают мысли
По седой от жизни голове.
Тонет пустота в табачном дыме,
Да, уныние грех, но Бог простит —
Он ведь тоже, видя нас такими,
Где-то обязательно грустит,
В облаке седом морщины прячет,
Приласкать рукой своей хотя.
От того, наверное, и плачет,
Хмурясь серой тучей, как дитя,
Лить не прекращая ни минутки
Слёз, которых в мире нет горчей —
Вот тебе и дождь вторые сутки,
Вот и переполненный ручей.
Помню как трещал огонь в печи,
Пахли мёд, сметана и оладушки,
Сдобренные маком куличи —
Made in любовь и руки бабушки.
Как в углу намоленом свеча
Ярко озаряла лики божие,
И петух за окнами кричал,
Что счастливый день под небом прОжили.
А ещё довольно хорошо,
Словно букваря картинки пестрые,
Помню, что семья была большой,
И съезжалась с братьями да сёстрами
В честь рождения бабушкина дня,
Будто табор, с плясками и песнями,
Шумная до одури родня.
И казалось нет того чудеснее,
Чем матрасы по полу гуртом
Расстилать армейскими порядками,
И, накрывшись шубой, спать вальтом,
Обнимаясь с сестринскими пятками.
Утром кренделя и куличи
Маслом не спеша под чай намазывать,
И про то, как немец получил,
Деда заставлять себе рассказывать.
Правда дед не очень про войну,
Всё хитрил шутя о ней уклончиво…
Так мне говорил: – «Ну, слушай, внук.
Началась война, а дальше кончилась.
Так же быстро, как и куличи,
Блинчики, сметана и оладушки.»…
Помню как трещал огонь в печи
У ушедших дедушки и бабушки.
Бросить всё, да уехать в глухую деревню, что ль,
Чтоб с концами концы, ну, хоть как-то, ещё свести.