И об этом допущении знает какая-то дрянь. И мой убийца.
— Что делать с дрянью? — спросил сам себя. — Шарлота – женщина,
в эволюционном плане, существо – недостойное внимания, оно более
низкое, управляемое инстинктами. Редко обращается к своему мозгу за
воспоминаниями в виду скудности ума. Нет смысла гнаться за таким
зайцем, когда есть более приоритетная дичь.
Обдумав свои дальнейшие шаги, я завершил поиски сведений. Нашел
парочку писем, из которых узнал банальную историю: как
неравнодушный идиот вмешался в чужой конфликт, в который его никто
не приглашал. Даже договорился о переводе своего сына, теперь меня,
из некого «Дурмстранга» в некий «Хогвартс».
Письма без деталей, которые могут скрываться в других записях,
хранящихся в иных местах – подальше от нагрудных карманов
мертвецов. Но из имеющихся писем я узнал, что среди магов протекает
конфликт, восстание против Министерства Магии под предводительством
Волан-де-Морта. Неужели это личность – «Он», о котором упоминал
Долохов?
Значит, это псина Волан-де-Морта меня захотела покусать? Хозяин,
явно обделенный мудростью и чувством самосохранения, забыл надеть
металлический намордник на своенравную собаку. Он за это ответит.
Не заплатит. Но ответит.
Но сперва я произнес заклинание, формирующее магического
ворона.
Вороны – умные птицы, в чьей возможности быстро изведать
окружающую область, охваченную огнем и многочисленными чарами. То
тут, то там; видны разноцветные лучи и слышны взрывы. Бурлящая
пьянка проходит в минуте пешего хода от меня. И лезть в огонь на
долгие поиски – пса, помочившегося против ветра, мне не прельщает.
Во всяком случае, пока неизвестна выгода от этого поступка. Лишь
когда ворон обследует местность, найдет упоминания «Долохова»,
тогда посмотрим, как лучше поступить в нынешней ситуации. Как
осыпать глупцов наказаниями за их провинность.
Ворон вернулся спустя минуту и, пожалуй, благодаря полученной
информации парочку вопросов с его помощью получилось снять. Не все,
узнал только о месте, где Долохова последний раз упоминали
союзники.
Пробираясь к нужной улице, мне довелось взвалить немалые
испытания на собственные уши. Кто-то жутко кричал, скулил, выл от
боли и страха. Это нервировало, побуждало накрыть всю область
огнем, чтобы заткнуть рты всем истеричкам, страшащимся смотреть
смерти в лицо. В этом желании мне помешал разве что запах гари и
едкий дым в воздухе. Постоянно вдыхая этот смрад, мой гнев быстро
сменялся на гнев больший, только уже направленный на природные, в
каком-то смысле, явления. Ударь молнией по стволу дерева, оно тоже
будет разносить раздражающий дым. Раздирающий легкие и коптящий мой
наряд.