Когда нынешняя одежда совсем уж прокоптилась, потребовалось её в
срочном порядке трансформировать в привычные одеяния чародея. И
чтобы ко мне не слеталась всякая моль в человеческих обличиях, я
преобразил элемент новой одежды, чтобы мой плащ развевался
драконьими крыльями. Это действовало, что меня порадовало.
Встреченные по пути маги бежали по своим делам, а стоило нашим
взглядам встретиться, как они по доброй воле их обрывали. Возможно,
дело не во мне, а в бегущей впереди твари?
Необычная разновидность волколака, он же оборотень или
ликантроп, – человек, превращающийся после захода солнца в зверя.
Эти твари обитают в человеческих поселениях, а вычислить их
непросто даже проезжающим мимо чародеям. Отвратительные чудовища,
поедающие своих соседей и любимых после обращения. Пусть они и
взяли от человека ум и жестокость, а от зверя ненасытную жажду
крови и хорошие инстинкты, но что происходит после обращения –
развеивается в их умах при первых лучах солнца. Удобно, что
называется, устроились. Теряют память после обратного превращения в
человека. Что-то вроде природной защиты от самоубийства.
Волколак несся на меня, точнее, на единственного человека, кто
не убегал. Это было одновременно странно и забавно. С чего вдруг
чародеи не защищают себя? Словно для этого имелась разумная
причина. Может быть, здешние волколаки обладают легким иммунитетом
к магии? Возможно, но здесь как в области проказы. Если кто-то
способен сопротивляться легкой простуде, нужно ударить финальной
стадией чумы.
Выпрямив руку, я жестом нанес секущий удар снизу вверх,
образовав провал под землей. Не самая большая трещина, переходящая
в провал, но бегущий на четырех лапах оборотень не успел вовремя
среагировать и провалился на пять метров.
Я не сформировал большую яму, потому что в этом отсутствовал
смысл. Подобной глубины было достаточно, чтобы быстро закрыть брешь
вместе с оборотнем. Блюдо для червей почти готово. Пара заклинаний
укрепления породы и усиления давки, и всё, настоящее пиршество для
подземных обитателей готово. Черви и жучки будут рады насытиться
любой плотью, даже проклятой.
Последовало рычание, протяжное и отчаянное, словно на глазах
рыцаря группа каннибалов сожрала несчастную принцессу. Это меня
позабавило. Я остановился, мой плащ опустился, но взгляд поднялся.
На крыше одноэтажного магазина рычал ещё один ликантроп.