— Пирогов, у нас в стране двоеженство пока ещё запрещено.
— Двоеженство? — слегка опешил я.
Блин! Я уже и забыл, что я вроде как сегодня роль Аришиного мужа играю. Меня разобрал смех. Бросив взгляд на Машулю, я увидел, что она смотрит на меня как на сумасшедшего.
— Ну, тогда есть третий вариант, — подмигнул я ей.
— Я даже слышать его не хочу.
Умная рыжая сучка! На раз раскусила меня.
— Слушай, Машка, я как вспоминаю тебя на том столе, так стояк двое суток не проходит. Имей совесть, спаси мужчину! — умоляюще попросил я.
— Пусть тебя жена спасает, — фыркнула Машуля.
— А, может, она мне не даёт!
— Подрочи.
— Офигеть! — заржал я. — И почему у меня такой училки не было, когда я в старших классах учился.
— А вот это факт удивительный! — Машуля изогнула темную бровь.
— Что именно?
— Что ты, оказывается, в школе учился. А с виду неандерталец неандертальцем.
— Пи***ц ты горячая! — широко улыбнулся я.
— Ещё одно матерное слово — и я тебе лицо разобью, — пообещала Машуля. — Учти, у меня отличный удар правой.
— Все-все, сдаюсь! — поднял я руки.
Мы встали в пробку. Машина медленно толкалась среди других. Машуля отвернулась к окну. Я уставился на её коленки, которые трогательно выглядывали из-под края юбки. Рука сама собой потянулась к ним, до безумия хотелось потрогать Машулю.
— Не советую, — даже не повернувшись, сказала она. — Отвези меня уже домой, папаша Пирогов. Устала до чертиков.
— Может, в гостиницу сначала. Помогу снять усталость, — подмигнул я ей.
Она повернулась, осмотрела меня оценивающе. Прямо вот так в наглую, с ног до головы. Обычно я так баб рассматриваю.
— Ты, конечно, экземпляр особенный, — сказала наконец Машуля, — но я в койку к женатикам не прыгаю.
— Да ну! — не поверил я.
— Принципы, — расплылась она в ухмылочке.
— А если я не женат?
— Вот когда будешь не женат, тогда и поговорим.
Машуля резко отстегнулась и открыла дверь автомобиля.
— Ты куда? — обалдел я.
— Метро вон, — кивнула она на горящий неоновый знак метрополитена. — А ты сам стой в своих пробках, папаша Пирогов. Вон она какая длинная. Время подрочить хватит. — Она расхохоталась и выскочила из машины.
Вот сучка рыжая! Как назло, мой ряд вдруг резво поехал, и я не имел возможности быстро припарковаться, чтобы догнать Машулю. Да и где бы я её догонял? В метро? Да я даже не знаю, как им пользоваться. Ладно, далеко не убежит. Сколько в Москве Заведеево-Загорских Марий Евлампиевн? Наверняка, одна-единственная. Завтра же поручу своему человечку раздобыть мне её адрес, телефон, количество любовников и размер груди. Хотя последнее я и на глаз мог определить: у Машули полноценная троечка. Тут же вспомнился изгиб бёдер, их плавное покачивание, кружево на молочной коже, гладкой, словно шёлк. Поэт, блин!