– Руку зашили, – почти не соврал я. – А так нормально.
Если честно, я даже не знал, что там с конечностью. Инга
сказала, что я должен сегодня приехать к ней, она и скажет, в каком
состоянии рука.
– Давай нашу встречу перенесем на завтра. В то же время и в том
же месте.
– Хорошо, – отозвалась Зоя. – Но если я увижу сегодня или завтра
от тебя звонок, то просто не возьму телефон.
– Твое негодование вполне уместно. Признаю свою вину: меру,
степень, глубину. И прошу меня направить на ближайшую войну. Нет
войны, я все приму, ссылку, каторгу, тюрьму. Но желательно в июле и
желательно в Крыму.
– Прощаю только из-за любви к Филатову, – смягчила тон Зоя. – До
завтра.
– Пока.
Повесил трубку и даже загуглил. Ничего себе, правда Леонид
Филатов. «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Мне же стишок
рассказали в институте, так я и запомнил. Всегда считал, что это
студенческое творчество. Век живи, век учись, все равно дураком
помрешь. Надо хоть и правда почитать, что ли?
– Ну, уважаемые и не очень господа, – обратился я к нечисти. –
Раз уж у нас такое литературное утро, то сегодня мы будет изучать
Федора Михайловича Достоевского.
– Чего делать? – сходу не врубился бес.
– Понимать, что преступление не бывает без наказания. Выходим на
разминку.
Нечисть, к моему удивлению, даже не роптала. Видимо, они
осознавали, что ничем решительно хорошим их проделка не закончится.
В то же время я, как человек очень любящий юмор, не мог не отметить
– розыгрыш отличный. Случись он с кем-нибудь другим, например, с
Костяном, я бы даже поржал.
Несмотря на растерзанную руку, я тоже немного размялся. Вообще,
создавалось ощущение, что ранение оказалось не таким уж и
серьезным. Хотя могу поклясться, что вурдалак прокусил руку до
кости, да и вообще изрядно поиздевался над мышцами.
– Признаю вину, степень, готов в тюрьму, – наконец сдался
Григорий.
– В твоем исполнении Филатов звучит, как блатняк. Ладно,
закончили. Да, чуть не забыл, у нас теперь сухой закон.
– Чего это значит?
– Что я вам пить запрещаю, пока не исправитесь.
– Хозяин!
– Дяденька!
– В следующий раз будете думать, как надо мной шутить.
После мы даже позавтракали омлетом и бутербродами, которые
приготовил бес. Что говорило лишь об одном – Григорий понимал, что
за его выходку придется страдать. И пытался даже задобрить
меня.