Установили палатки. Криит,
направляясь в свою, оглянулся и нашел меня взглядом. Понимая, что должна
делать, поплелась за ним. Но на этот раз не постеснялась использовать слабость
тела себе во благо:
— Сын вождя, — обратилась к нему,
как только вошла в шатер, — мое тело болит, а ноги стерты в кровь. Я не
привыкла к подобным нагрузкам.
— Разденься, Тали.
Я начала волноваться — ведь он
раньше проявлял какую-то жалость, почему бы не теперь?
— Давай сначала поговорим, сын вождя!
У меня возникло много вопросов, если я вообще вправе их задавать.
— Разденься, Тали. И тогда
поговорим.
Видимо, это какое-то лишь ему
понятное правило: любовница должна быть обнажена перед ним. Дикость
несусветная, но мой разум уже устал удивляться. Стянув и откинув платье, я
прошла дальше и села перед ним, едва прикрываясь руками. Но сегодня он не
спешил заставлять меня себя показывать.
— Что за вопросы?
— Зачем ты здесь? Я имею в виду…
зачем тебе вообще эта война?
— Мне? — он задумался, потянулся за
лампадой, чтобы зажечь. — Я вернулся из Тикийского государства, и в тот же день
отец направил меня сюда.
— Я слышала, как Даара упоминала,
что эта земля тебе нравится… Но из твоих слов выходит, что ты не слишком хотел
сюда попасть.
Он улыбнулся, его лицо не
становилось красивым от улыбки, но делалось мягче:
— Я этого не говорил, Тали.
— Не говорил, — кивнула я. — Просто
я сегодня много слушала. Кто-то хочет больше крови, кто-то хочет убить
императора, кто-то — не оставить на этой территории ни одной живой души. Вот
только я не услышала, а чего хочешь ты?
— У меня есть ответ на твой вопрос,
но я не хочу тебе его давать. Потому что сейчас думаю о другом.
Улыбка с лица не исчезла — он не
разозлился. Но я поежилась. Криит наклонился ко мне:
— Я понял, что продолжаю хотеть
тебя, несмотря на обман. Проклинай в этом свою красоту, Тали. Но ты испытываешь
мое терпение на прочность. Даара сказала про отвар от зачатия — вон там, в
кружке, снова его передала. Лекарям она соврала, что нужен ей, потому что никто
не в состоянии был бы понять тебя. Но ведь я пообещал тебе свободу. Ты ее не
хочешь?
Я опустила взгляд в пол, но не от
смущающих разговоров. Ответ должен быть таким, чтобы не ухудшить мое положение.
— Я… сын вождя. Не знаю, как
объяснить.
— Попытайся.