Ну что же, действительно, похоже, между матерью и сыном нет
сильной привязанности. Всю жизнь прожив в тени Екатерины, она хочет
отыграться и почувствовать себя кем-то более значимым. Вот только,
нет. Тем более, в ситуации, на которую я могу повлиять.
— Ничего. Я просто прошу, не мешайте мне. Поверьте, я могу быть
очень неприятным типом.
— Вы мне угрожаете? — её глаза сузились.
— По-хорошему не получилось, впрочем, я так и думал, —
пробормотал я по-русски и повернулся к ней лицом. — Ну, что вы. Как
я могу вам угрожать, матушка? — Закрыв флакон, поставил духи
обратно на столик. — Тем более что я вижу, как вы ужасно
переживаете о папа. Так сильно, что мне
даже послышалось, будто вы что-то бормочите про монастырь, чтобы
провести в нём остаток дней в своей печали.
— Вы не посмеете... — императрица поднялась из кресла, и я
впервые увидел в её глазах обеспокоенность.
— Не посмею что? Остановить вас, матушка? — я сделал шаг в её
сторону. — Конечно, не посмею. Я буду умолять вас на коленях не
делать этого, но если вы будете настаивать, то, кто я такой, чтобы
противиться вашей воле? — Наши взгляды скрестились. Она первой
отвела глаза. — Сядьте, ваше величество. — Произнёс я с нажимом. И
она села обратно в кресло на этот раз без возражений. — Понимаю,
это так тяжело — потерять мужа. Я не буду настаивать на вашем
выходе в свет. Более того, я сделаю всё, чтобы оградить вас от
неуместного внимания и фальшивых соболезнований. Полагаю, вам будет
удобно скорбеть именно здесь. Как мы уже выяснили, здесь достаточно
тихо и вашей скорби никто не помешает.
— Александр, — она вскочила, глядя на меня с ужасом.
— Завтра я навещу вас. А пока, не смею навязывать вам своё
присутствие, которое вам так неприятно, — и я вышел из спальни
вдовствующей императрицы в коридор. Дверь закрылась, и я на секунду
прислонился к ней затылком. При этом чёртовом дворе есть хоть один
человек, который не строит козней и не плетёт заговоров?
— Ваше величество, — неуверенно произнёс Розин, который уже
добежал со двора до манарших спален. — Вы приказали ждать здесь
особых распоряжений.
— Да, Филипп Петрович, так уж получилось, что её величество не в
себе. Горе слишком сильно повлияло на неё, по-моему, у неё на почве
нервного расстройства что-то случилось с головой. — Понизив голос
до шёпота, сказал я ему.