В дверях Энгель столкнулся с входящей в комнату Елизаветой.
— Могу я отвлечь вас от дел, ваше величество? — она подошла к
столу, и я запоздало понял, что надо встать. Точнее, тело
настойчиво требовало это сделать, и только потом включилось
понимание. Не знаю, как она расценила мою тормознутость, похоже,
что не совсем нормально. Потому что сцепила руки и опустила взгляд
в пол.
— Чем вы хотели отвлечь меня? — я отдал ей должное: говорила она
по-русски. Или не хочет лезть в конфронтацию, или ещё на что-то
надеется в этом браке. Хорошо бы второе, потому что она мне
действительно нравится, и, да, я всё же надеюсь на детей. Почему их
всё-таки у них не было?
— Юлия сказала. Что вы приказали ей ужинать сегодня с нами, —
она подняла взгляд на меня. Я сразу не сообразил, кто такая Юлия.
Потом до меня дошло, что у немецких принцесс наверняка до принятия
православия были другие имена.
— Да, — ответил я. — Или вы против?
— Нет, ваше величество, как я могу быть против? — в её взгляде
промелькнуло удивление. — Анна Гагарина сообщила, что вы именно ей
поручили организовать этот ужин. Это правда?
— И это тоже правда. Потому что, похоже, больше никто не в
состоянии это сделать. Слуг, к слову, я так и не нашёл, хотя искал.
Даже в людскую заглядывал, — теперь она даже не пыталась скрыть
удивления. — Кстати, где именно мы будем ужинать? Предлагаю, в
ваших комнатах.
— Хорошо, я распоряжусь, — Елизавета явно не знала, как ей на
меня реагировать. — А почему вы здесь, — она обвела рукой
пространство вокруг себя.
— Потому что хочу. — Я жёстко улыбнулся. — Это так же, как с
ужином. Я хочу сегодня поесть с двумя очаровательными
женщинами.
— Зачем вы так, Александр?
— Простите, Лизонька, — я, как и в Зимнем, подхватил её руки и
поднёс к губам. — Этот бесконечный день когда-то закончится, и мы
снова будем учиться жить. Потому что всё изменилось и никогда уже
не будет прежним.
— Я распоряжусь насчёт ужина, — тихо проговорила она.
Проводив жену взглядом, я увидел, что она снова столкнулась в
дверях с Энгелем. Он расшаркался перед своей императрицей, а на
меня накатило понимание: секретаря надо менять. И, да, мне
секретарь нужен чуть ли не срочно.
— Вот, ваше величество, я всё переделал, — он протянул мне
бумаги.
Подписанный экземпляр я пробежал взглядом, никаких изменений не
заметил и принялся внимательно читать второй. Теперь всё было
хорошо. Так что это было: лёгкий саботаж, протест против «произвола
гэбни», или действительно всего лишь ошибка? Подписав бумагу, я
отодвинул один экземпляр в сторону. Сам отдам его Макарову, который
завтра утром должен прийти на первый доклад. А второй протянул
Энгелю.