— Не так, как я вашим воспитанием, —
усмехнулся, с размаху окуная Торнграва в боль.
Пусть несколько десятилетий жизни при
дворе научили его держать лицо, но глаза миерцев не умели
лгать.
— Уели, — перекосило Торнграва. — Чего
вы хотите, ваше высочество? Разве Алтан не справилась с вашими
желаниями?
Разом потеряв ко мне интерес, чего
нельзя было ожидать от такого продуманного мага, как Торнграв, он
отошёл к шкафам и начал бездумно переставлять колбы и коробочки.
Ещё в тронном зале главный лекарь императора выглядел молодым и
самоуверенным, а сейчас разом постарел на тридцать лет и ушёл в
глухую тоску.
— Откуда она? Как оказалась в
Оришан?
Торнграв не хотел говорить.
Подозреваю, всё, что он хотел — это забыть последние несколько
часов, но никто из нас не рассчитывал на такую милость
рианов.
— Алтан пришла из главного эля
Свободных степных земель, — не поворачиваясь, начал он. Упёрся
руками в стол, опустил голову. — Если бы я знал... если бы только
мог...
— И что? Не спасли бы мелкую девчонку
от Оришанских преступников?
Предчувствуя долгий разговор,
оглянулся, но присесть оказалось не на что. Недолго думая сбросил
котёл с ближайшего стола, заклинанием очистил поверхность и
присел.
— Не знаю, — мотнул головой Торнграв.
— Представьте, ваше высочество, идёте вы после пары приятных часов
у одной приветливой ассы и видите, как пятеро шаргхов окружают
ребёнка. Отчаянно собирающегося драться ребёнка, прижавшегося
спиной к стене и ощерившегося в сторону врагов. Прошли бы мимо? —
Торнграв обернулся.
— Нет, чего бы это ни
стоило.
— Вот и я не прошёл, — горько
улыбнулся он. — Да и чего стоят какая-то бандитская шайка против
меня, талантливого мага и главного лекаря Оришан, — он покачал
головой, насмехаясь над собой. — Уже потом ребёнок оказался
девочкой с испуганными глазами. Такой, что я сразу понял — буду
оберегать до последнего своего вздоха.
— У Алтан в эле остались
родители.
Если, конечно, милый ребёнок не
прикончил и их. Чтобы не мешали великим планам.
— Она ничего об этом не говорила, а я
не спрашивал. Того, что она сбежала и не знала, как жить дальше,
оказалось достаточно. А на следующий день я купил этот дом, —
Торнграв обвёл глазами лабораторию, — за неделю обставил, и
следующие десять лет жил в безграничном счастье цвета безоблачного
неба.