Потому Сталин и радовался, найдя в моем лице еще одного
порученца, на которого можно будет переложить ответственность за
предстоящую коллективизацию. Для себя Иосиф Виссарионович, похоже,
уже все решил по этому поводу. И лезгинка тут ни при чем. Не в
обиде на крестьян все дело, а в том, что генсек четко обозначил для
себя цели и шел к ним напролом. Он уже и про индустриальные
пятилетки принял решение, и про плановое хозяйство все продумал,
раз усилил Куйбышева, который все эти планы и подготавливал,
недавно добившись его приема в члены Политбюро. Теперь же Сталин
хотел привлечь в круг своих ближайших сподвижников и меня, надеясь
сильно укрепить свою власть прямо сейчас с помощью ОГПУ.
Во время этих домашних посиделок у Сталина я старался пить не
слишком много, к тому же, обильно закусывал. Так что пьяным себя не
чувствовал. Тем более, что теперь, перегнав энергию внутри своего
тела, научился снимать и похмельный синдром. Целительский талант во
мне развивался с каждым днем. Потому голова соображала вполне ясно.
Я снова неторопливо шел домой пешком по убранным от снега
кремлевским улочкам, освещенным электрическими фонарями, обдумывая
услышанное и рассуждая о своей теперешней жизни попаданца.
Вроде бы, все для меня складывалось весьма неплохо. Еще бы! За
короткое время войти в Политбюро, пусть даже пока и кандидатом, —
это, разумеется, огромный успех. Получается, что я не только
успешно делал карьеру на самом верху местной «вертикали власти»,
но, благодаря не то удачному стечению обстоятельств, не то помощи
таинственных высших сил, мне в руки шло все больше властных
полномочий. С другой стороны, меня коробило от того, что я пока,
даже, вроде бы, обладая серьезной властью над всем аппаратом ОГПУ
не мог ничего поменять кардинально. Конечно, какие-то изменения я в
события уже внес, но, они пока не были очень уж значительными.
Несмотря на все мои усилия, исторический процесс, похоже, пока
продолжался своим чередом. Сталин собирался и дальше продавливать
собственные планы преобразований и, как я уже понял, с этого пути
он сворачивать не собирается. Потому рассчитывать, что смогу
серьезно подвинуть вектор развития страны, я пока не мог. Более
того, моя деятельность даже возымела обратный эффект бумеранга.
Желая войти в ближайший круг тех, кому доверяет генсек, я навлек на
себя серьезную проблему. Ведь, по большому счету, в коллективизации
я ничерта не смыслил! Да еще и не одобрял ее в том виде, как ее
проводили тогда, то есть, сейчас. А Сталин как раз поручил мне
заниматься именно ее внедрением в Сибири. И что я теперь буду
делать? Ослушаться генсека нельзя, потому мне в Сибирь придется
ехать вместо него. Получилось, что я сам себя загнал в этот
тупик!