За
хлопотами и нескончаемой беготней день пролетел незаметно. Ким
поужинала в полнейшей тишине, убрала за собой посуду и забралась в
теплую постель. Читать не хотелось, поэтому она свернулась
клубочком и, тяжело вздохнув, прикрыла глаза.
Несмотря на то, что холод и голод отступили,
ей было грустно, а еще, она переживала, из-за того, что забыла в
Обители часы старой йены. Как теперь отсчитывать те дни, что
остались до наступления весны?
***
Пару дней она честно пыталась найти
развлечение, занять себя какими-то делами: отдраила весь главный
зал, начистила до блеска старинную посуду, даже в подвалах
прибралась, но все равно было тошно. Уже не радовала ни одежда, ни
еда, ни книги, ни удобная постель, и все острее ощущалось
одиночество в пустом доме, среди серых стен и безмолвных
комнат.
Ким все чаще поднималась наверх к тому окну,
через которое проникла внутрь и подолгу смотрела на улицу. Защита,
отводящая взгляд, действовала даже на животных. Они подходили к
самым стенам монастыря, не чувствуя опасности и присутствия людей.
Иногда мимо проскакивал шустрый заяц, или осторожно вышагивал
длинноногий олень. Шумные сойки делили веточку огненно-красной
рябины, а однажды появился снежный барс. Мягко ступая широкими
лапами, он подошел к часовне, потерся боком о выглядывающее из
снега навершие и бесшумно удалился.
Глядя на них, Ким ощущала какой-то
странный азарт, желание выйти из своего укрытия, почувствовать себя
свободной.
И она решилась, тем более что повод
нашелся — ей не давали покоя часы старой йены. Так себе повод,
конечно. Можно было делать насечки, составить календарь и отмечать
дни, но Ким хотелось хоть ненадолго выйти из своей тюрьмы.
И она сделала это.
Нашла в хранилище светлую дубленку, чтобы не
очень выделяться на снегу, заплела волосы в тугую косу, прикрыла их
белым, пуховым платком, и отправилась навстречу зиме.
Погода в тот день стояла прекрасная — чистое
небо, наполненное птичьими голосами, слабый мороз и плотный снег,
почти не проваливающийся под ногами. Несмотря на одиночество, Ким
не могла не признаться самой себе, что зимняя долина восхитительна,
страх ушел и на время его место занял какой-то дикий,
захлестывающий до краев восторг.
Ее первая зима за много лет.
Ким еще помнила, как жила в одном из
приютов Милрадии. Каждую зиму им выдавали серые пальто из драпа.
Жесткие, неудобные, но теплые. А еще варежки и шапки. Дети целыми
днями пропадали на улице, лепили снежные башни, устраивали битвы за
флаг и приходили домой сырые до трусов. Потом, конечно, дружно
болели ангиной и мучились от жара, но все равно эти воспоминания
оставались одними из лучших.