—
Мне бы увидеть хоть одним глазком наш старый дом, — грустно сказала
Манила, — мама вставала рано утром кормить кур, отец уходил в поле
на сенокос, а я убегала на берег реки. Я помню, как по воде
стелился густой молочно-белый туман, едва слышно шелестели камыши и
тихо плескались караси, пытаясь поймать плавунов.
— Красиво.
—
Да. Я была там счастлива, а потом проснулась моя магия, и все
изменилось. Соседский мальчишка увидел, как я кружу в воздухе
осенние листья, и все рассказал взрослым. Темные стражи пришли за
мной на следующий же день, — девушка поморщилась от горьких
воспоминаний, — на этом сказка закончилась, и началась жизнь в
долине.
—
Ты хоть что-то сохранила в памяти, а у меня и этого нет. Я в
городском приюте росла, — Ким равнодушно пожала плечами, — а там ни
камышей, ни тумана над рекой. Никакой разницы с монастырем Россы
нет. Разве что на зиму не укладывают спать.
Изгнанные всегда с тоской вспоминали тот
лень, когда проклятая магия проснулась, и за ними пришла Темная
Стража, чтобы отправить в изгнание. Тосковали все. Кроме Ким. Она
не жалела о своем прошлом. Да и о чем жалеть, если жизнь в приюте
каждый день напоминала войну? Кто старше и сильнее, тот и прав, а
сильной у нее быть не получалось. Слишком маленькая, слишком
худенькая и бледная, чтобы отстоять свое место.
…День, когда магия пришла, навсегда
отпечатался в ее памяти.
На
улице бушевала гроза, дождь лил как из ведра, захлестывая под
старую крышу, и гремело так, что стены тряслись. Сквозь
нескончаемые раскаты с улицы донеслись голоса и смех мальчишек, а
потом раздался дикий визг, переходящий в жалобное скуление. Она
подскочила к окну, пытаясь рассмотреть сквозь мутную пелену, что
происходит во дворе.
Большом Сэм и его прихвостни, насквозь сырые,
но отвратительно счастливые и довольные, мучали старого приблудного
сна. Он уже не мог встать на перебитых лапах и нелепо барахтался в
грязи по-собачьи рыдая, а потом сжался в комок и затих. Сэм еще раз
пнул его по выступающим ребрам, затем схватил за хвост и потащил к
мусорной куче.
Тогда Ким не выдержала. Выскочила из своей
комнаты и со всех ног побежала на улицу. В груди пекло, перед
глазами стояла пелена слез, и она думала лишь о том, что ей надо
добраться до умирающего пса.
Она нашла его на куче, наполовину заваленного
мусором и отходами. Он был еще жив, из глаз катились крупные слезы,
смешиваясь с дождем и теряясь в жесткой шерсти.