— Так, быть может, мы этот протокол
еще и вести будем?
— Секретаря нет. Кто-то желает
вызваться?
— Я мог бы, — с готовностью заявил
Тетерев, но тут же чихнул.
— Прошу прекратить это безобразие! —
воскликнул Платон Алексеевич, и рука Владлена Ивановича вновь
потянулась к карману. Только прекратить это безобразие ему не дали,
потому что Бехтерев, войдя в раж, тут же сунул ему листок чистой
бумаги, найдя ее где-то в завалах документов, откопал шариковую
ручку и бросил на стол.
Тетерев осторожно подвинулся к столу
и начал писать. Указал дату, шапку, как у официального документа,
проставил номер страницы, сделал все заготовки, потом внес данные
каждого из участников, а затем остановился на мне:
— Паспорт ваш можно?
— Так у меня его нет…
Владлен Иваночи шумно вздохнул,
отчего ему снова захотелось чихнуть. Сдерживаться он не стал и
покрыл брызгами лист бумаги.
— Да что же вы! — воскликнул Вениамин
Васильевич. — Простой протокол, вызывались, и тут же… а-а-а… — он
махнул рукой, выдал новый лист.
Тетерев взялся писать, но и на этот
раз не воспользовался носовым платком, вместо того шмыгая носом.
Шапку он повторил, вписал мое имя, затем описал происходящее — мне
все это было хорошо видно, так как я заглядывал к нему через плечо,
— и отложил ручку в ожидании новых событий.
— С чего бы начать, — начал
барабанить пальцами Бехтерев. — Вот ведь, а? Товарищи! — он
посмотрел по очереди на обоих, проскакивая взглядом мимо меня,
точно искал у них помощи. — Вроде бы такое событие… И не скажешь
потом никому. А что спросить… Как вам там живется? — вдруг спросил
он.
— Да неплохо, — ответил я.
— У вас есть автомобиль? — оживился
он.
— Нет.
— Вот, товарищи! Видите — вот каков
режим! Алчный оскал капитализма! У молодого человека нет
автомобиля! И, наверно, мало у кого он есть, ведь стоит средство
передвижения приличных денег?
— Ну… — я попытался вспомнить
разумные цены на автомобили, но на ум ничего не шло. Я же не мог
сказать людям, что за миллион ничего нельзя купить. Что за два —
жестянки из Китая, а за три — хорошие жестянки. Ну, и так
далее.
— Только не говорите, что вы
пытаетесь пересчитать курсы! — воскликнул Платон Алексеевич.
— Он не может их знать, — шмыгнув
носом, прокомментировал Тетерев. — Вероятно, просто не желает
показывать свою страну и свой мир с худшей стороны. Разве не так?
Так, — тут же ответил он на заданный им самим вопрос.