Решившись выйти из своего укрытия, аккуратно приоткрываю двери и оказываюсь в небольшом коридорчике. Делаю пару робких шагов в сторону гостиной — оттуда, если не ошибаюсь, доносился звук разбитого стекла и падения чего-то громадного.
— Ох, — ошарашенно распахиваю взгляд, когда вижу разбитый журнальный столик.
Я-то думала, Марк случайно что-то задел и разбил, но теперь понимаю, что он выместил злость на том, что попалось под руку. Когда Билецкий поднимается с дивана, я отхожу на пару шагов. Я плохо его знаю, а сейчас он ощутимо зол, и в его руке стакан с алкоголем, который он допивает залпом.
— Тоже прочитал новости? — говорю, чтобы с чего-то начать разговор.
— Должно было быть не так, — поясняет он с горькой усмешкой.
— А как?
— С размахом, но без грязи.
Он так резко швыряет стакан в противоположную стену, что я от неожиданности вскрикиваю и делаю шаг назад, по неосторожности наступая на осколки, которые разлетелись на несколько метров от эпицентра катастрофы.
— Ай! — отшатнувшись в сторону, поднимаю ногу и быстро дергаю за кусок стекла, впившийся в кожу. Из стопы тут же начинает течь кровь, алыми каплями стекая на пол.
— Черт, прости, — Марк подходит ко мне, подхватывает на руки и уносит из гостиной в свою спальню.
Я не противоречу, потому что нахожусь в небольшом шоке от увиденной картины. К людям, которые в порыве гнева или под алкоголем теряют контроль, я отношусь с опаской. Давным-давно, когда я еще была маленькой, в нашей семье такое было. Отец тогда потерял работу и несколько месяцев беспробудно пил. Ночные ссоры, скандалы с разбитой посудой и развороченной мебелью навсегда врезались в память восьмилетней меня.
Вспышка ярости Марка напомнила мне о том, что я когда-то видела в нашей небольшой и уютной гостиной — разбитое стекло, кровь на полу, потому что папа порезал руку, и медиков скорой, которые увезли его эту руку зашивать. С тех пор отец больше не пил, смог взять себя в руки и устроиться на работу, но глядя на резкие движения Марка и его яростный взгляд, хочется так же, как и в детстве, тихо пойти к себе в комнату и не выходить до утра, пока все не успокоится. Сомневаюсь только, что в нашем случае к утру что-то изменится.
— Ты дрожишь, — замечает. — Плохо переносишь боль?
— Плохо переношу пьяных и буянящих.