И вот на месте нормального, уже какое-то безумство. Стоны, сливающиеся в жарких поцелуях. Прикосновения пальцев, граничащие с болью. Звуки удовольствия, пошлые шлепки и сотни разнообразных скрипов, накрывали с головой и не отпускали. Я уплывала, мир наклонялся, и картинка привычного рушилась. Руины осквернённого царства никогда не отмоются от скверны. Но коли ты проклят, тебя не заботят такие мелочи. Лишь бы мгновение, на короткий миг ощутить, что тебе больше не надо сдерживать себя, что всё нормально, всё хорошо и ты свободен. Желание, которое никому из нас неподвластно.
Тихое рычание дикого зверя, укус за загривок и тепло, разливающееся глубоко внутри. Они переплелись, стали неразделимы, и меня тряхануло так, что я думала, сердце остановится. Нет… Этого точно не могло быть. Слишком хорошо для правды. Слишком нежно для лжи. Слишком коварно и необходимо. Его черти плясали в глазах, мои отвечали им взаимными дрыганиями. Кажется, в этой комнате было два психопата, и впервые мне дали право голоса. И этот ход оказался самым провальным из всех возможных. Ведь мы оказались одной крови…
В головушке немного прояснилось, я пару раз хлопнула глазами и осоловело прикрыла веки, сама же прижалась лбом к прохладному дереву. Господи, мамочка родная, почему ты меня с собой не забрала? Как мне вообще после такого жить? Нет… Я всё понимала, и кот мог заранее знать обо всём, но чтобы вот так, с одного взгляда, голова вышла за пределы адекватности… Что я наделала? Меня же после такого не то, что убьют, а на кол посадят и окажутся правыми. Я же неспособная и немощная, от меня никакого проку.
Всё, что я дела на протяжении этих лет – ждала того часа, когда смерть явится за мной и милосердно заберёт душу. А в результате моя погибель одурительно пахла кровью и табаком, имела пронзительные серые глаза и загнанно дышала мне в затылок, стискивая руками за талию. Остатки платья рванули с такой силой, что я даже взвизгнула и постаралась дёрнуться. Но кто бы мне позволил такое сделать. Мужчина лишь закинул меня на руки и поволок в каком-то неизвестном направлении, оказавшемся в конечной точке ванной комнатой. Меня осторожно поставили на ноги, и Инестер принялся разоблачаться, перед этим включив воду.
Судорожно сглотнув тугой, ком в горле, я пыталась отвести глаза, но тело не слушало команд мозга и не внемлило голосу разума. Напротив, впивалась взором всё сильнее и ощущала себя каким-то ненормальным маньяком, ловящим прекрасных мушек из-за остроты и накала драматизма. И если бы мне кто-нибудь сказал об этом хотя бы пару дней назад, я рассмеялась тому в лицо и посчитала пациентом психологической клиники. А теперь, мне, последней принцессе Размейнда предстояло самолично сдаться в дурку, чтобы не натворить бед и не представлять из себя угрозу для всего мира. Ведь рядом с ним мой мозг отказывался полноценно функционировать и думать о проблемах страны.