Хотя по вкусу — вроде бы не
Сян...
— Дзянь... — догадался я.
— Где я? Кто я? — говорил кто-то
рядом на каком-то непривычном языке... — Мне плохо... Чёрт... Где
Лёлька... Сколько ща времени...
— Мниье то-жие, — ответил я. — Но ты
жив. И демон ушёл из тебя.
Мой русский язык, кстати, снова стал
плохим. Зато зрение быстро вернулось в норму. Но двигаться я всё
ещё не мог — я одновременно чувствовал и озноб, и голод, и жажду, и
боль. Но не такую адскую, как в начале нашего последнего
испытания.
Я был целёхоньким. Видимо, тут и
ядовитая жижа помогла, и целебная эссенция Сян. Я бутылочку эту
вспомнил даже — всегда у нас рядом с кассой стоит, потому что мало
ли какое мордобитие приключится...
Да и просто помогло то, что я, чёрт
возьми, внук своего деда, Юйчи Гуна!
Я с трудом, но поднял руку.
Посмотрел на ладонь... и в нём зажёгся тусклый циановый огонёк!
А Серёжа всё не унимался.
— Ты кто... ты говоришь
по-русски?... Ха! я ж тебя помню... ты тот парень на площади, да? Я
ж тебя спас тогда, помнишь?
— Я... вернул долг, — коротко
ответил я.
Хотя, возможно, тут тоже дело вовсе
не в целебной белой ци, ядовитой для яогаев — а в крепости
серёжиного духа. Возможно, он в этом всём поединке сражался на моей
стороне. Впрочем, я так и не решил, какой из серёж мне больше
нравится — с огненным демоном внутри или без. Я прислушался к тому,
что говорила Дзянь.
— Двое раненых... тут какой-то
ци-катаклизм, ага... ага... не знаю, может, надо две кареты... тут
не знаю, может и получится подъехать, а может и без. Носилки,
ага... Что-о?! Нет карет?! Да я вас... да я вас!... Вы хоть знаете,
кто ранен?! Великолепный Чан Гун... Ну он же... И иностранный
турист, да!... Что?! Только поэтому?! Не знаю... Какие артефакты...
Ну, тут бутылки...
Конец разговора прервался. Дзянь
вдруг пискнула:
— Здрасьть...
А над моей скамейкой нарисовался
новый персонаж.
Это был рослый, но худой, налысо
бритый смуглый парень в рубашке с закатанными рукавами. Такой,
типичный работяга. А через всё лицо и по горлу шло два здоровенных
шрама, как будто бы совсем недавно затянувшихся.
Ну... как новый. Я теперь его словно
насквозь увидел.
— Ну что... Победил ты, Чан Гун.
Семье я уже сообщил, что ты достоин называться вторым супругом моей
любимой Серебристой Поросли. И ты тоже победил, Серёжа. Я не буду
возвращаться в твоё тело.