– Там проходят оргии?! – невольно воскликнула я.
Санджай улыбнулся.
– Нет, от диких оргий уже отказались.
– А откуда вы знаете?
– Я там был.
Я подняла брови, по всем канонам индийского танца выражая любопытство.
– Вам сколько лет? – покосился на меня Санджай.
– Скоро двадцать.
– Когда будет двадцать один, тогда и поговорим о медитациях в Центре Ошо.
– В России совершеннолетие наступает в восемнадцать, и я уже держала в руках «Камасутру», – выпалила я.
– Пробовали?
Краска залила мое лицо. Полуопущенный взгляд выразил смущение. Я хорошая ученица и многое запомнила из уроков Анилы.
Немного помолчав, я гордо подняла голову. Чего это я смущаюсь? Да, я ни разу не была с мужчиной, но любопытство – одна из особенностей слабого пола. И потом, разве «Камасутру» не написал монах, ни разу не познавший женщину и испробовавший все сто поз со статуями?
– Санджай, вам сколько лет?
– Двадцать четыре, – ответил мой спутник. Брови на его лице ожили.
Ага, любопытно?
– Вот когда вам будет двадцать пять, я поделюсь с вами впечатлениями о «Камасутре».
Санджай громко рассмеялся.
– Что? – насторожилась я.
– На следующей неделе встречаемся. Мне как раз исполнится двадцать пять.
– Шайтан! Но раз уж мы так быстро перешли к вопросам секса, предлагаю друг к другу обращаться на «ты».
– Согласен.
Сразу чувствуется, что Санджай учился в Питере, с другими индусами такая вольность наверняка не прошла бы. Высадили бы прямо на дороге.
Остальную часть пути Санджай нет–нет да и косился на меня и хмыкал. Я же отвернулась в другую сторону, делая вид, что любуюсь природой.
В кафе с непроизносимым названием нам подали завтрак на огромном медном подносе с множеством чашечек. В центре стояло блюдо с ярко желтым рисом – единственное из еды, что я хорошо знала.
– Будем есть руками, – предупредил Санджай. Конечно, после дороги мы их помыли, но я никак не думала, что мне не дадут вилку.
– Дотрагиваясь до пищи руками, – продолжил мой сотрапезник, – мы, помимо обоняния, зрения и вкуса, включаем осязание. Чем больше чувствуем, тем богаче вкус пищи. И не удивляйся, если тебе кто–нибудь предложит съесть из его рук. Это знак уважения.
– Пожалуйста, только не делай этого, – взмолилась я, когда Санджай зачерпнул соус кусочком хрустящего плоского хлеба доса.
Мужчина улыбнулся.
Губы у него тоже были замечательные. Достаточно крупные, но четко очерченные. И я получала чувственное удовольствие, наблюдая за тем, как он ест. Что говорить, от его взгляда я млела не меньше.