— Кофточка
на тебе модная, — хитро подмигнув, сказал Рен.
Мэй
перевела взгляд на «кофточку» и захотела во второй раз провалиться под землю.
На ней была толстовка Рена, которую тот ей одолжил в парке. Мэй с досады
застонала и, спрятав лицо под ладонями, вновь уткнулась в мокрое плечо,
капитулируя. Было стыдно, неловко и немножко смешно. А еще где-то в самых
тайных глубинах сердца радостно и светло.
Рен
мгновенно развеял поселившуюся в квартире тоску и уныние. Для начала он провел
полную ревизию съестного (доел оставшуюся корку хлеба и сыр), потом проверил
медикаменты и быстро понял, что нечего инспектировать, потому что у Мэюми
совершенно пустые полки.
— Ты что,
святым духом питаешься? У тебя даже чая нет. — Рен стоял с большой кружкой
кипятка в руках и буравил хмурым взглядом свернувшуюся в рулончик гусеничку, у
которой отобрали толстое одеяло и милостиво оставили одно лишь тонкое
покрывало.
— Так
получилось. — Мэй смущенно втянула сопли и натянула «одеяло» на голову, думая о
том, как хорошо, что она вчера все-таки убралась.
В общем,
Рен, прихватив пакет с мусором, ушел за покупками. Мэй попыталась мявкнуть о
деньгах на продукты, но Рен посмотрел на нее так, словно Мэюми оскорбила не
только его, но и его маму, папу и всех их предков вплоть до динозавров.
Вернулся
Рен через час, Мэй успела за это время заснуть. С собой мужчина притащил три
огромных пакета, в которых вполне можно было труп по частям вынести. Такой
объем смутил Мэюми настолько, что она даже нашла в себе силы выползти из-под
одеяла.
— Мы что,
к оккупации готовимся? — Мэй, закутанная в покрывало, замерла в дверном проеме,
наблюдая, как Рен деловито рассовывает провизию по её достаточно небольшому холодильнику
и пустым полкам.
— Нет. —
Рен обернулся. — Почему ты встала? Тебе нужно отлежаться!
Мэюми не
успела возразить, как её подхватили на руки и отнесли обратно в постель. Когда
Рен ушел хозяйничать на кухню, Мэй приложила руки к горящим щекам. Нагревшимся
кажется не из-за температуры. Это было так странно и неловко, ощущать чужую
заботу. С детства Мэйуми привыкла, что у неё куча младших братьев и сестер и
она за всех отвечает. Заботиться о других стало нормой, и вот дожив до двадцати
семи в предыдущем теле и четыре года в этом, которому при вселении было всего
двадцать два, Мэйуми ни разу не попадала в ситуацию, где заботились о ней
(кроме опекцентра, но там это была обязанность персонала), а не она о ком-то, и
это было неловко, очень непривычно и волнительно.