— Нет, Астрид, это не обсуждается, — заявил Джером непривычно строгим голосом.
— Но почему? Лидия такой же слушатель, как я, но она уже побывала в нескольких экспедициях. Почему мне нельзя?
Джером остановился и взяв её за руку, проговорил:
— Потому что там опасно, Астрид. Слишком опасно для неподготовленного человека, тем более такого, как ты.
— А что не так со мной? — возмутилась девушка. В этой пылкой горячности она была сама на себя непохожа. — Лидия рассказала мне о насекомых и прочих неприятностях. Как-нибудь справлюсь.
— Нет, Астрид, нет! — вскричал профессор. — Лидия сама не знает всего. Она ещё не выезжала за пределы Франции и не бывала в тех местах, где царят совсем другие правила. Тебя могут украсть и выставить на продажу на невольничьем рынке. Ты будешь стоять там абсолютно голая, и тебя будет осматривать и щупать как скотину всякий, кто захочет тебя купить. А когда купит, — старик запнулся и в волнении прижал руку ко лбу. — Просто поверь мне и прошу, давай не будем больше это обсуждать. Когда соберётся экспедиция в Италию или Грецию, то ради бога, езжай, но о большем не проси.
Не дожидаясь ответа, он зашагал к экипажу. Астрид сконфуженно семенила следом.
— Дядюшка, — обратилась она к нему, спустя тягостные минуты тишины, — надо сообщить об этом Лидии. Полагаю, она не знает того, что вы мне рассказали.
— Будь Лидия моей племянницей, я бы не позволил ей ехать, но у неё довольно непростое семейное положение и никто не станет сопротивляться, если она уедет куда-нибудь надолго. А лучше навсегда.
Последние слова прозвучали с нескрываемой горечью.
— Что за положение такое? — спросила Астрид, нахмурившись, на что дядюшка, тяжело вздохнув, ответил:
— Два года назад у неё умерла мама, и совсем недавно отец женился вновь. Ничего плохого не хочу сказать о его супруге, но с её появлением Лидия стала чужой в собственном доме. Мачеха её не любит, а отец так очарован этой женщиной, что совсем забыл о дочери. К счастью, у Лидии есть увлечение, которое не даёт ей сильно горевать.
Астрид ничего не ответила. Она знала эту боль, когда рана от потери близкого человека долго-долго саднит, а потом, когда с трудом затягивается, её безжалостно разрывают вновь. С приходом мачехи в дом Далемов жизнь Астрид превратилась в кошмарный сон. Отцу, который обожал проводить время с дочерью, не стало до неё дела, а мачеха всеми силами пыталась выставить Астрид за пределы их новой жизни. Тогда девушка сильно обозлилась на них. Она бунтовала, сначала по мелочи, порываясь то разбить дорогой сервиз китайского фарфора, который новая жена привезла с собой в качестве приданого, то изрезать портьеры в её с отцом спальне. Господин Далем в такие минуты сильно злился на дочь, но так он проявлял к ней хоть какие-то чувства. Успехи Астрид проходили незамеченными.