Их организация на фоне еще живых в
Крепости, вызывала уважение. Сборщики складывали добычу в мешки,
которые выставляли рядом с домами, где работали. Их в свою очередь
забирали мутанты — скелеты, превращенные в извращенный аналог
шестиногих кентавров, туловище которых могло поворачиваться вдоль
своей оси практически на сто восемьдесят градусов. Непомерно
длинные верхние конечности были невероятно сильны (причем никаких
«боевых» элементов в виде когтей на длинных шестипалых руках не
просматривалось). Они позволяли поднимать огромные тяжести — около
пары стоунов за раз, а широченная практически плоская спина и круп
с «плетеными» импровизированными костяными бортами, как бы намекали
на предназначение — самобеглые (во всех смыслах этого слова),
самопогружаемые транспортные средства, снабженные довольно
продвинутым ИИ, позволявшим действовать абсолютно автономно.
Кадавры самостоятельно и довольно
споро взгромождали на себя добычу, от сумок и разнообразных мешков
до предметов обихода, которые сочли перспективными сборщики, это и
канделябры, и картины, и массивные люстры, и зеркала, и так далее,
далее, далее. Закрепляли их, если требовалось стягивали и
притягивали специальными кожаными ремнями. А затем шустро тащили
груз к зданию в центре Трехгорного, которое больше всего походило
на Галикарнасский мавзолей с плоской крышей, на которой восседала
довольно колоритная статуя, достойная отдельного упоминания.
То, что я с высоты птичьего полета,
когда изучал подступы к городу, принял за скульптуру дракона, им и
оказалось. С уточнением — немертвым. Здоровенная пятнадцатиметровая
тварь замерла, распростав крылья, будто обнимая верхний ярус.
Голова смотрела на площадь. Одна глазница забронированного черепа
была пустой, во вторую некто вставил огромный черный камень. Внутри
обеих тлел синий огонь, временами он неожиданно разгорался.
Становился ярким-ярким. Две четырехпалые лапы, вооруженные
острейшими когтями из обычного адамантита (если правильно
определил), крепко вцепились в древние камни мавзолея, а такие же
клыки вряд ли оставляли надежду любому. И это без всякой магии.
Монстр был сплошь покрыт не обычной, знакомой мне, чешуйчатой
кожей, а пластинчатой костяной броней, где прямоугольные сегменты
шли внахлест.
В основании шеи закреплено вычурное
седло, больше напоминавшее трон. За ним начинался двойной костяной
гребень. Крылья в отличие от остальных частей, будто кто-то драл
или они поддались тлену — кожа зияла прорехами с рваными краями.
Впрочем, как отмечал уже раньше, местные ящеры держались в воздухе
лишь благодаря магии, поэтому на летные качества такие «мелочи»
вряд ли влияли. В продвинутом режиме очков густая чернота сплошь
окутывала тварь. Еще и искажения очень и очень мощные, их набольшая
концентрация находилась в глубине чрева, где-то приблизительно под
седлом. Меньшая вокруг кристалла в глазнице. От этих источников две
толстые незримые нити искажений опускались вертикально вниз и
терялись в глубинах строения.