— У тебя с ней было?
— С чего ты взял? — не знаю,
насколько убедительно вышло изобразить удивление, но я
старался.
— Да ладно, — отмахнулся Симо, —
видно же.
— Что видно? — я невольно проверил
под одеялом.
— Как она на тебя смотрит, как ты на
нее.
Оставалось только пожать плечами.
Спас меня комиссар госпиталя с вечерним обходом — политическая
работа не замирала ни на минуту.
Впрочем, в нашей палате и так два
комиссара и потому лозунговая часть с призывами умереть за свободу
была свернута в пользу более информативной. Нам старательно
перечислили все двадцать с лишним бригад, сформированных за
последние недели. Ну как бригад, еле-еле полков — обычно в такой
было от восьмисот до полутора тысяч человек, а в батальонах от силы
триста.
И тут Верховный штаб принял решение
формировать дивизии. Не, ну а чо — четников сильно меньше, но у них
вообще корпуса! На мой взгляд, командование бежало впереди паровоза
— дивизиям положена и артиллерия, и танки, и саперы, и хрен знает
что еще, а у партизан с этим негусто. Всей брони — «тенковска чета
Врховног штаба» в составе полудесятка танкеток и легких танков.
Артиллерии — от силы полсотни стволов, хотя в последнее время
отщипнули еще малость у итальянцев. Саперы — Владо Рус и его
команда, тоже при Верховном штабе.
И куда тут дивизии создавать? Не
вышло бы как с авиацией, теми двумя самолетами, которыми мне
хвастались перед акцией в Гойло. Слетали раза три за полтора
месяца, потом сгорели, из двух пилотов один погиб. Всей
инфраструктуры — одна взлетная полоса, так что результат
неудивительный.
В этих мыслях я чуть не пропустил
финальный призыв положить жизни на алтарь, от которого комиссар
госпиталя не удержался. А я не удержался и скривил рожу.
— Что вам не нравится, друже Владо?
— строго спросил наш пропагандист.
— Да не надо за свободу умирать! —
малость переиначил я генерала Паттона. — Надо сделать так, чтобы
умирали фашисты! А самим остаться в живых!
Комиссара малость заклинило и он
удалился, пытаясь понять, относится мое высказывание к ревизионизму
или к оппортунизму. А у нас разгорелся спор, нужны ли жертвы. Я
втолковывал соседям:
— Жертвы неизбежны. Только партизаны
побеждают тем, что выживают. Нас зажали в Ужице — мы ушли в
Восточную Боснию. Нас зажали в Фоче — мы ушли в Краину. Нас зажмут
в Петроваце — мы уйдем в Далмацию и так далее. Поймите, потеря
каждого опытного и обученного бойца это не просто потеря одного
человека. Это несколько выживших фашистов, их придется добивать
неопытным и необученным!