У меня в груди всё перевернулось. Это
же сколько времени он здесь лежит? С момента приезда и не помышляла
о том, чтобы посетить больничку при храме. В груди всё скрутило от
боли, а по щеке поползла предательская слеза.
Взяв себя в руки переключилась на
магическое зрение. Вот же-ж! Судя по тому, что я вижу, на мужчине
места живого нет.
Отринув раздирающую душу боль призвала
силу и положила пылающие зелёным огнём ладони на грудь Глебу. Он
закашлял. Почувствовала, как резко запахло гнилью. Нет! Так не
пойдёт!
Захлёбываясь слезами откинула с него
прикрывающее тело покрывало и еле удержала в себе завтрак. Пришлось
завязать лицо куском чистой тряпицы. Тратить силы ещё и на маску не
хотела.
– Карыч! – прошептала еле слышно,
понимая, что эмоции только мешают.
В распахнутую дверь влетел порыв ветра
и на плече сжались когти.
– Мне нужен холодный рассудок!
Пожалуйста! – уже натужно хрипела, еле сдерживаясь.
По помещению прошлась морозная волна,
что аж Беляна передёрнулась и обняла себя за плечи.
Стало намного легче. Более не
отвлекаясь на эмоции, достала из сапожка свой нож и разрезав
стягивающие грудь мужчины полотна, принялась вычищать уложенные в
раны мох и травы. Видимо что-то застряло в одной из них, что
продолжало гнить. Примерно час я копалась в груди Глеба,
старательно вычищая уже омертвевшие ткани. В начале, когда хирдман
стал кричать, одного взмаха крыла ворона хватило на то, чтобы тот
впал в забытьё и больше не мешал мне работать.
Всё это время я не использовала магию,
так что, когда закончила, зелёные огненные всполохи долго горели на
мужской груди. Потом без сил вновь опустилась на соседний топчан и
прошептала.
– Передайте Видану, пусть отнесёт меня
в храм. Сама идти не смогу, – и просто сползла на пол.
Почти месяц я ежедневно ходила в храм
Трояна. Глеб потихонечку пошёл на поправку. Правда большинство ран
изначально было соединено плохо и не зашито, так что от них
останутся огромные страшные шрамы. Но мужчину это кажется
совершенно не заботило. Он начинал улыбаться, стоило мне зайти в
помещение. И брал меня за руку, если выпадала такая возможность.
Самой же зашивать обычными нитками не решилась. Только сильно
затягивала стараясь ровно сложить края.
Когда поняла, что худшее позади, и мне
не приходится выкладываться до донышка, начала обращать внимание на
других раненых. Порою извиняясь, что сразу не уделила им хотя бы
часть внимания. Но вои только улыбались и благодарили.