Хантер тяжело вздохнул, покачал
головой.
— Куда ж ты сунулся, мальчик… — в
его глазах отразилась странная боль.
— Я справлюсь, — инстинктивно
добавил я, словно желая успокоить этого мужчину.
— Дайте боги, чтобы так и было. Что
требуется от меня? – по-деловому уточнил отец Амелии.
— Подписать вот это, — я вынул из
внутреннего кармана документ, который был составлен утром вместе с
выделенным королём знатоком южных имперских законов.
Положив бумагу перед Хантером, я с
замиранием сердца смотрел, как купец читает о том, что я оформляю
на него дарственную на рудники и все мои земли, а так же людей на
них. Хантер будет получать внушительный даже по его меркам доход,
права на любые манипуляции с рудниками, не приводящие к их порче,
но обязуется защищать людей, выделить часть своей охраны для защиты
шахт и поместья взамен северян, которых я заберу. Он даже может
кого-то поселить в моём особняке и распоряжаться им по своему
усмотрению, лишь бы он оставался в том же виде, в котором ему
передали. Взамен я просил лишь вернуть всё имущество по первому
требованию мне или члену моей семьи у Хантера или у члена его
семьи, который на тот момент будет числиться ответственным за
ведение дел.
Мне было почти физически больно
самому подписывать эти документы, казалось, что отец стоит за моей
спиной и смотрит укоризненно, что я разочаровал его тем, что прямо
сейчас готов отдать всё нажитое им в чужие руки. Но лучше уж в эти
руки, чем подарить династиям.
— Кто составлял? – деловито уточнил
Хантер, внимательно прочитал содержание документа.
— Знакомый помог с формулировками, —
криво улыбнулся я. – Так что вы скажете, господин Хантер?
— Значит, ты заберёшь всех северян с
собой? – не спешил давать ответ отец Амелии, продолжая задавать
вопросы.
— Да, они все уйдут со мной, —
кивнул, подтверждая. – Я давал им слово, что год их договора они не
будут подвергаться излишней опасности из-за меня, и не собираюсь
нарушать его.
— Да, я уже наслышан, что ты
умудрился купить рабов, пообещав свободу своей же собственности, —
хмыкнул Хантер, и я не понял, одобрение было в его смешке или
наоборот. – Ну, теперь Кларенс попытается убить не тебя, а меня, —
вдруг широко усмехнулся он, размашисто подписывая документ в двух
экземплярах, и протянул один из них мне. – Храни как зеницу ока,
без него всякое может случиться. Мы с тобой договоримся, но вот
наши потомки – там может быть всякое, и я не желаю, чтобы эта
бумага бросила тень ни на одну из наших семей.