- Подай-прибей,
унеси-принеси, всё такое. Цирк же бродячий, на колёсах всё время, в
дороге. Приехали, лагерь разбили, шапито собрали, несколько
представлений дали – и опять в дорогу.
- Клёво, -
вздохнул мечтательно самый младший из братьев Юрасовых, Женька. –
Так ты всю Америку посмотрел?
- Всю не успел, -
засмеялся я. – Но много чего, да.
- А небоскрёбы? –
спросил Лёзя. – Видел небоскрёбы?
-
Видел.
- И
как?
- Да ничего
особенного. Торчат высотные дуры из бетона, стекла и металла в
деловых центрах больших городов – вот и все небоскрёбы. Америка в
основном одноэтажная, ребята. Люди предпочитают не в квартирах
жить, как у нас, а в своих домах. Ну и, конечно, на машинах почти
все, этого не отнять.
- В дома-ах, -
повторил Король. – Машины у всех… Богато живут.
- Смотря какие
дома, - философски заметил Сарпек. – Кирпичные – да, дорого. А
если, как у нас, саманный слепить – нормально выйдет по
бабкам.
- Сарпек прав, -
подтвердил я. – Дома американцы каркасные строят – деревянный
каркас, внутри утеплитель, снаружи штукатурка. Это дёшево. Что до
машин, то многие в кредит берут, потом выплачивают банку годами.
Дома, кстати, тоже в кредит.
- Так это что же,
- догадался Король. – В кабалу к банку попадаешь?
- Бывает и так, -
подтвердил я. – Можно и дома лишиться, и машины, если работу
потеряешь и выплачивать кредит не сможешь. Это у нас вместо
безработицы статья за тунеядство, а там работу очень непросто
бывает найти, а вот потерять – запросто.
Закончилось пиво.
Наступил вечер. ШПВ постепенно наполнился людьми, и разговаривать
стало уже не очень удобно. Да и всё основное я уже
рассказал.
- Ты, конечно, не
вернёшься, - сказал Женька Юрасов, когда мы прощались.
- Не знаю, -
сказал я. – Всё может быть, но обещать не стану.
Я и впрямь не
знал. В Америке и Москве я скучал по Кушке. Меньше, чем по Гараду,
но – скучал. Я всегда быстро привязывался к местам, в которых жил,
и с которыми у меня были связаны дорогие мне воспоминания. Уверен,
что даже по Алмалыку с его испорченным промышленными выбросами
воздухом я когда-нибудь заскучаю. Как иначе. Там я собрал антиграв.
Там был милый моему сердцу дом, в котором жили дедушка с бабушкой и
прабабушкой и я. Семья Кофманов. Наташа, в конце концов. Там до сих
пор жил Толик Краснов, которого я считал своим другом. Вероятно, я
не стал бы ему рассказывать абсолютно всё, что тревожило меня
сегодня, но зато я абсолютно точно знал, что на него во всём можно
положиться. А это много значит. Там, в горах Алмалыка, я дрался
насмерть плечом к плечу с дедом Лёшей и дядей Юзиком. Дрался и
победил. Разве такое можно забыть?