— У меня
номер в гостинице еще на одни сутки оплачен, задаток не вернут, завтра к вечеру
могу приступить к работе, — произнесла, надеясь, что завтра агентство меня
порадует и мне не придется выполнять тяжелую работу посудомойщицы.
— Койку,
поди, тоже надо?
— Да, —
коротко ответила, оглядывая зал, который на удивление оказался чистым и уютным.
— Завтра
день не засчитаю, покажешь, как управляешься с посудой, а комнату с Лоттой
будешь делить, — проговорила мадам Дороти и, неожиданно добродушно мне
улыбнувшись, добавила: — Синяк на лице сойдёт, может, позволю столик пару раз
обслужить. Гости таким мордашкам, как у тебя, хорошо отсыпают монеты, — но тут
же снова грозно рыкнув, добавила: — Только я паскудства этого в своем трактире
не потерплю!
— И мыслей
об этом не было, — тут же заверила я мадам Дороти, невольно покосившись на
единственный занятый столик, за которым сидели трое мрачных мужчин.
— Значит, к
завтра тебя жду, а сейчас ступай, у меня работы полно, некогда мне с тобой тут
валандаться!
— Спасибо, —
торопливо кивнула я и, не оглядываясь, поспешила покинуть трактир. И только
выйдя на улицу, я дала волю эмоциям, позволив слезам стекать по щекам,
освобождаясь от злости, отчаяния и нарастающего чувства безысходности…
— Увы, мадам Ричардсон, мне вас порадовать
нечем, — заговорила мадам Беатрис, с сочувствием на меня посмотрев, — мадам
Агнес с дочерьми отбыли в Бребург на месяц, а семья Калвер неделю назад наняли
гувернера.
— Ясно, спасибо, — проронила, поднимаясь со
стула, и ни на что уже не рассчитывая, положила на стол клочок бумаги с адресом
трактира, — возможно, у вас появится подходящая для меня вакансия, я временно
остановилась по этому адресу.
— Конечно, мадам Ричардсон, — коротко ответила
женщина, но ее взгляд был куда красноречивей, подтверждая мое предположение,
что здесь я работу не найду.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила и, не
прощаясь, вышла из кабинета. Я быстро пересекла холл, где в ожидании своей
очереди томились другие соискатели, выбралась на улицу и глубоко вдохнула
свежий воздух. После душного помещения он казался особенно чистым и прохладным,
и я почувствовала, как очередной приступ тошноты и головокружения меня наконец
покидает. Последствия удара по голове все еще продолжали меня терзать, а синяки
и ссадины не спешили проходить, хоть я их старательно обрабатывала подаренной
Маршей мазью…