— Эмилия… из благородных, что ли? Или мать
нагуляла? — с ухмылкой бросила девушка, тотчас заливисто рассмеявшись
собственной шутке, — а я Офелия, тоже из благородных.
— Приятно познакомиться, — произнесла я дежурную
фразу, вытирая мокрые руки о кусок серой ткани, невольно поморщившись от боли.
Костяшки пальцев саднило от частых ударов о тяжёлую керамику, а кожу неприятно
щипало от едкого мыла и горячей воды.
— Ты это… — начала было официантка, спрыгивая с
высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки тотчас
покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей
кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению,
а через секунду девушка громко заявила, — что ты натворила? Вот же неуклюжая!
— Я?! — ошеломленно выдохнула, но тут на кухню
вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром,
перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от злости
лицом и закричала так громко, что, казалось, задрожали стёкла в окнах:
— Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит
больше, чем твоя недельная зарплата? — её голос был пронзительным и полным
такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. — Месяц бесплатно
работать будешь, пока не рассчитаешься, — добавила она с холодной усмешкой, а
я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в
ярость, чеканя каждое слово, произнесла:
— Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее
своим локтем.
— Она лжет, мадам Дороти! — сейчас же нахально
сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами
помощников повара.
— Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от
разбитой посуды и не смогла бы так…
— Она быстро отбежала, врунья! — перебила меня
девушка, притворно жалобно всхлипнув.
— Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! —
тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а
выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. — Я сейчас констеблей позову! —
продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона
одним лишь жестом.
— Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала
вашу посуду! — зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало
резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и
притворщицу.