Я ненадолго остановилась перед узкими
окнами мастерской и сквозь запыленное стекло увидела сотни часов: большие
настенные с вычурными маятниками, крошечные карманные, сверкающие латунными
крышками, и тонкие наручные, лежащие на тёмных подставках.
Почти не надеясь на удачу, я взялась за
массивную ручку и потянула на себя обитую железом дверь. Она поддалась с лёгким
скрипом, открывая путь внутрь, и я поспешила войти, чувствуя, как капли дождя
стекают с плаща на темный пол.
Внутри пахло деревом, лаком, металлом и
едва уловимым духом старины, словно время здесь остановилось или, наоборот,
превратилось в саму суть помещения. Повсюду стояли и висели часы — от массивных
напольных с резными корпусами и замысловатыми маятниками до изящных карманных
часов в потертых кожаных футлярах. Настенные часы тихо тикали с разных сторон,
создавая непрерывную мелодию.
За рабочим столом, заваленным стеклянными
линзами, крошечными шестеренками и тонкими инструментами, сидел старик. Его
густая седая борода и круглые очки, сползшие на кончик носа, придавали ему вид
ученого, погруженного в исследования. Его лицо было покрыто глубокими
морщинами, следами прожитых лет, но руки двигались с такой точностью и
уверенностью, что это казалось удивительным. Лёгкими движениями, держа в руке
крошечную отвёртку, он сосредоточенно чинил механизм карманных часов, словно в
мире не было ничего, кроме этого крошечного устройства.
— Добрый день, — осторожно заговорила я,
невольно вздрогнув от неожиданно громкого звука собственного голоса,
разорвавшего умиротворенное тиканье, заполнившее мастерскую.
— Добрый день, мадемуазель, — удивлённо
отозвался мастер. Его голос был низким, чуть хриплым, словно старик давно не
слышал ничего, кроме тиканья механизмов.
— Мсье, вам нужен помощник? Я быстро учусь
и могла бы вам помочь в вашем деле. Также я готова заниматься уборкой и, если
потребуется, готовить для вас, — собравшись с духом, произнесла я и, чуть
помедлив, добавила: — А ещё мне нужна комната.
Мастер ответил не сразу, он слегка
откинулся на спинку старого стула и внимательно на меня посмотрел. Его взгляд
был тяжелым, но в нём не было неприязни, скорее, какая-то осторожность, как у
человека, привыкшего долго размышлять перед принятием любого решения. И я
понимала его сомнения и то, почему он не спешил с ответом: появление незнакомки
в поисках работы и жилья требовало осторожности, и его недоверие было
объяснимо.