Надя, не теряя времени, протянула
партийному боссу бумагу, написанную общими усилиями.
- Что это? - в недоумении уставился
на нее Щербаков.
- Это список необходимого
оборудования для Ленинской комнаты, вы обещали
поспособствовать.
- Раз обещал, сделаем, передам в
хозяйственный отдел, пусть разбираются, - партиец взял себя в руки
- перед таким большим количеством свидетелей он уже не мог ни от
чего отказываться.
- Да, еще зайдите в идеологический
отдел, они помогут пластинки с вашими песнями записать, я там
договорился,- все же не так просто сбить этого человека, видывал он
явно всякое.
- Хорошо, только я эти песни уже
зарегистрировала, можно как-то узнать, положены ли авторские
отчисления за наши выступления? - голос у девушки спокойный,
человек не просит униженно, не требует грубо, а ожидает того, что
ему положено.
- Это все у идеологов выясняйте, -
голос партийца тоже сухой, безэмоциональный.
- И зачем вам деньги, вот мы раньше
за революцию жизней не жалели, а вы тут все о материальном! - все
же не выдержал Щербаков, поглядев на Марксэна, как на сверстника по
возрасту, а тот только голову опустил.
- Кто бы говорил, вы-то себя никогда
не обидите, - промелькнуло в голове у девушки, и она в очередной
раз стала объяснять, для чего и кому она эти деньги
предназначает.
- Детдому помочь, что же, это дело
хорошее. Погоди, тогда сделаем так, раз вы в партийной конференции
участвовали, сейчас я напишу постановление горкома, заплатят вам из
наших премиальных средств, зайдите потом к хозяйственникам.
- Тем более, выступление всем нашим
товарищам понравилось, инициатива похвальная, это вы отлично
придумали, сразу настрой на работу создали, - и он посмотрел на уже
несколько приободрившегося Марксэна.
- Возможно, до САМОГО дойдет, и песни
многие забрали, это вы хорошо придумали, их размножить, - Щербаков
еще раз одобрительно всех осмотрел и сунул в руки побледневшей
девушке какую-то бумажку, которую до этого быстро начеркал
небрежно.
Все искренне радовались похвале
высокого начальника, одна Надя была испугана не на шутку:
- Ой, пипец котеночку, допелись
девочки! Интерес Самого, а так называли Сталина, никак нам сейчас
не нужен. Надо как-то тушить пожар,- промелькнуло в одно мгновение
в голове девушки.
И по завету Штирлица, который недаром
говорил, что запоминаются последние слова, Надя стала разливаться
соловьем: