Гневан
схватил бутыль, сделал судорожный глоток, чувствуя, как обжигающая
жидкость растекается по телу, принося временное облегчение. Он
должен быть сильным, он должен работать еще усерднее, чтобы
вырваться из этой нищеты и унижения. Он не позволит этой проклятой
шахте поглотить его, он найдет свой путь, даже если придется идти
по головам.
Парень
вышел из лачуги, вдохнув полной грудью холодный утренний воздух.
Небо на востоке начинало светлеть, окрашиваясь в бледно-розовые
тона. Он поёжился, плотнее запахнув рваную куртку, и направился к
шахте, сливаясь с толпой таких же, как он, изможденных и угрюмых
фигур.
Возле забоя
уже собралась небольшая группа шахтеров, ожидая начала смены.
Гневан неохотно присоединился к ним, кивнув в знак приветствия.
Разговоры велись вяло, сквозь зубы, лица были у всех
мрачны.
— Проклятая
дыра! — пробурчал низкорослый коренастый шахтер по имени Борька
Белобрысый, сплюнув на землю. — Сколько можно горбатиться на этого
кровопийцу?
— Граф
Борислав Агафонович Шпагин жирует в своем замке, а мы тут копейки
считаем! — Подхватил другой, высокий и худой, как жердь. — Нашел
жилу с камнями, а нам крохи с барского стола! Гроши
платит.
— Говорят,
он новый дворец отстраивает, — вставил третий, пожилой шахтер с
седой бородой. — А наши дети хлеба не видят.
Гнев в душе
Гневана разгорался с новой силой. Он ненавидел графа Шпагина всей
душой, считал его одной из главных причин его непутевой жизни. И
эти ежедневные разговоры только подливали масла в огонь.
Пришел
мастер, как следует всех отматерил. Потом дал отмашку — спускаться
вниз, под землю. Все нехотя поплелись к клетке.
— А эти
твари подземные совсем озверели, — продолжил Борька шёпотом,
поежившись. — Вчера Митьку чуть не загрызли, еле отбились.
Слыхал?
— Слыхал, —
буркнул Гневан, сбивая с кирки засохшую грязь.
— Говорят,
они из нижних штреков лезут, — сказал высокий. — Там, где старые
выработки.
— Брешут!
Из новых тоже идут! Сам видел, ей-богу!
— Ядрена
мать! — проворчал седой, — мало нам проблем! Еще и монстры
эти!
Клетка с
грохотом остановилась, выплюнув Гневана и его товарищей в сырую и
холодную утробу земли. В нос ударил запах сырости, плесени и
затхлости, словно здесь годами копились вздохи и проклятья всех,
кто был вынужден спускаться в эту ненасытную пасть. Шахтеры
разошлись по своим забоям, растворившись в полумраке, из которого
доносились звуки кашля, ругательств, лязг кирок и скрип
тележек.