Не знаю, сколько я так сижу, прокручивая в голове все, что только что выплеснул на меня Пашка. Мне так плохо, так физически больно, что я даже не могу пошевелиться. Я подтягиваю колени груди, прячу в них лицо и продолжаю всхлипывать от безысходности.
Именно в таком положении меня и застает папа, вернувшийся домой вместе с бабушкой. И я понимаю: слова и обвинения Пашки — это только начало. Теперь мне предстоит выслушать упреки родных. Только в отличие от мужа эти будут ругать меня за мое несоответствие их идеалам. А я не хочу ничего слушать. Просто не могу.
Алиса (7 лет назад)
— Алиса, дочка, ты чего это тут? — подскакивает ко мне папа и садится передо мной на корточки.
— А то ты не знаешь, — устало произношу я. — Мама уже наверняка доложила.
— Доложила-доложила, — раздается бабушкин голос, и по тону я понимаю, что сейчас начнется. — Цветы пораскидали. Приходил Павел, что ли? А ты, конечно, не выслушала и выгнала.
— Мам, не сейчас, — просит папа. — А ну-ка, вставай и пойдем в комнату, — папа предлагает мне руку и помогает подняться.
Он провожает меня в комнату и говорит:
— Успокаивайся давай, а потом уж будем разговоры разговаривать.
— Не хочу я ни о чем разговаривать, а то я не знаю, что вы скажете. Мама уже сказала.
— Что сказала?
— Все.
— Ладно, разберемся, — хмурится он и уходит на кухню.
Я валюсь на кровать и закрываю глаза. Господи, хоть бы провалиться сквозь землю. Мало того что Паша устроил мне разбор полетов, так теперь еще и этот дурацкий семейный совет.
Можно, конечно, подхватить чемодан и уйти. Только куда? В квартиру к Паше? Чтобы что? Предъявить на нее свои права? Он ведь до сих пор уверен, что с меня сойдет спесь, и все вернется на круги своя.
Какое-то время я лежу, закрыв глаза и пытаясь вытеснить из головы какие бы то ни было мысли. Ни о чем не думать. Просто ни о чем не думать. Только это невозможно. С кухни до меня доносятся голоса и звон посуды. Вскоре открывается входная дверь — мама вернулась. Удивительно, что без Кирилла. Я стараюсь собрать волю в кулак, хотя какая воля? В какой кулак? Я в полном раздрае. Делать нечего — придется поговорить.
Делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю и, кое-как пригладив растрепавшиеся волосы, иду на кухню.
Отец, мама и бабушка сидят за столом, уставленном конфетами, печеньем и даже пирожными. Надо же, какая идиллия!