Ахнул только Юрка, и то, как—то невесело ахнул… Совсем не так следует встречать краснокожих!
Филипп остановил индейский танец. Если тебе не рады, чего зря стараться? Хотел присесть на стул, но тут братья взвыли:
– Стой! Стой, где стоишь! Мама тебя видела?
Индеец отвечал словами самого Карлсона:
– Пустяки! Дело житейское! Вымоюсь в бане, если что…
– Филипп! – Володя почему – то заговорил шепотом.
– Какая баня? Краски масляные!
Тебя будут отмачивать в керосиновой бочке!
Мальчишка почуял недоброе: бочка Гвидона просто ерунда в сравнении с той, куда братья собирались засунуть его, Филиппа!
– Хорошо еще, что папа не приехал! – добавил Юрка, округлив глаза.
– Да нет, он еще успеет! – уверенно отвечал Володя.
Радость разом сгинула. Своя прежняя неприметная кожа в одну минуту показалась во сто раз лучше расписной индейской!
А из верхней половины дома спускалась мама.
– Матерь божья! – воскликнула она, увидев младшего сына.
– Пустяки! – повторил Филипп, уже не так уверенно. – Дело житейское!
– Какие там пустяки? Труба твое дело! – Юрка стоял повелителем, скрестив руки на груди.
– Ой, что тебе будет…..!
Придумывать наказания старшие братья были великие охотники. Каждый старался преуспеть. Так как мать, присев на лестничную ступеньку, почему-то молчала, дело у них пошло как по маслу.
– Будет сидеть в бане! – уверенно продолжил Володя. – Даже не знаю, сколько ему придется сидеть? Может быть, целую ночь?
Сидеть в бане, как в темных застенках, старшие братья отправлялись на час – другой за большие грехи. Филиппа в баню еще никто не сажал, только в коридор, соединявший дом, кладовку и баню под общей крышей.
Обычно он колотил в дверь, требовал свободы. Выл громко, чтобы всем слышно. Но потом вой становился тише, тише и плавно переходил в любимую песню. «Сяду я верхом на коня! – пел узник. «Ты неси по полю меня…!» Это означало, что мальчишка отыскал себе подходящее занятие. Везде люди живут!
В предбаннике же, у самой батареи, за гладильной доской, стоял раскрученный и брошенный братом Юркой, электрический утюг. Крути дальше, сколько захочешь! И брызкалка – штука хорошая!
Но что ждало его теперь?
Чувствуя опасность для брата, никем до сих пор не замеченная, верная Юнка, вихрем слетев со ступенек, встала рядом: – Я с тобой пойду! В баню! С тобой!
Мать, уже чему – то улыбаясь, велела старшему сыну принести фотоаппарат: – Встань к окну! – сказала она Филиппу и щелкнула раз, другой, третий… Судьба мгновенно повернулась счастливым боком. Раз мама не сердится, старшие братья тут же развеселились: они – не зануды! Индеец—то был – будь здоров! И они хохотали, повторяя: