– Слава Богу, все! Все на месте! —кивала она, точно, как это делала бабушка, и тут же уносилась – поминай, как звали!
Филипп придвинулся поближе, чтобы начать дельный разговор.
– На земле семь миллиардов, 137 миллионов, 577 тысяч и еще750 людей!
– сказал он.
– Но это приблизительно. Точно никто не знает!
– Даже ты? – удивилась Юнка.
Филипп скромно потупился: – Никто!
Продолжать было без толку: сестра опять уставилась в зеркальце, и он снова включил телевизор.
Лысый человек на экране часто повторял красивое слово «кризис». Не все было ясно, но догадаться можно: и этот банкир, и все его приятели стали бедными! «Кризис» обокрал всех под чистую!
Чтобы уж совсем прямо – так лысый денег не просил: стеснялся!
Но решился объявить своё горе по телевизору, чтобы добрые люди пожалели да помогли, кто чем может.
Догадку эту Филиппу подсказал случай.
Два дня назад по пути в город в утреннюю электричку, которая возила их с бабушкой мучиться к городскому стоматологу, вошел мальчишка—цыган со старшей сестрой, стал в проходе, огляделся веселыми блестящими глазами по сторонам и затараторил громко, как стихи: – Люди добрии! Мама, папа умерли! Мы с Дону приихалы, вертаться збираемси… ПоможИте, люди добрии, хто скильки можить!
Сестра его растянула гармошку, висевшую на плечах, а мальчишка запел звонким бравым голосом: « Хде Вы таперь? Хто Вам цилуить пальцы? Куды убёг Ваш китайчонок Ли?…»
Всё, что было в песне: и беглый китайчонок, и красивый лиловый негр, и старинная машина, которая носилась по чужеземным улицам—закоулкам лучше всякой новой иномарки, всё это заворожило Филиппа. Очнулся он, когда бабушка совала крупную жёлтую монетку певцу в кепку.
– Бабушка, ещё дай! У них все умерли! – заволновался Филипп, близко оглядывая певца и гармошку.
– Живы все, слава Богу! – отвечала бабушка. И, сердито отвернувшись к окну, продолжила в полголоса, но так, чтобы слышала соседка, сидевшая напротив: – Стыд какой! Куда только власть смотрит?
Соседка напротив сразу обрадовалась и согласно закивала. Она тоже считала, что на цыганятах власть промахнулась, а всё потому, что смотрела не туда, куда хотелось и бабушке, и соседке, а в какую—то совсем другую сторону.
Лысый в телевизоре на гармошке не играл, песни не спел, но, кроме добрых людей, на кого ему было надеяться?