Я
посмотрела чуть дальше, где ужинали мужчины. В их мисках была не каша, и в
кружках было не молоко.
«Вот
тебе и кровожадный лорд», - подумала я, вгрызаясь зубами в хлеб. Топленое
масло, которое не хотелось перемешивать, а просто обмакнуть в него хлеб, было
свежайшим, без намека на залежалость и тем более на плесень.
Съев
половину, я решила притормозить. Так я смогу растянуть этот пир и рассмотреть
людей, что сидят за столом. Плохо, что люди не разговаривали. Видимо, здесь это
было не принято. Я исподлобья рассматривала женщин и мужчин. Кто-то ел жадно,
видимо, сильно проголодавшись, а кто-то, как и я, предпочел посидеть здесь за
миской. Может, чтобы отдохнуть от работы.
Заметив,
что девушки допивают молоко, я быстро доела последнее и залпом опустошила
кружку, поздно поняв, что молоко кислое. Это было тоже вкусно, хоть я привыкла
пить кефир сладким. Сейчас мне было вкусно все!
Вернувшись
в зал с детьми, я снова готова была накормить парочку младенцев. После прилегла
на топчан у камина и заснула, как те младенцы. Проснулась сама оттого, что один
малыш в корзине, стоящей рядом, кряхтел. Я осмотрелась. Свет от каминов освещал
темный зал не очень хорошо. Вынув ребенка до того, как он заплакал, я
развернула его. Заметила, что на другом топчане спит одна из девушек. Видимо,
они дежурят здесь по очереди. Или у них есть какие-то другие дела в замке.
Погладив
кроху по животику и спине, не стала сразу кормить, а дождалась, когда он
заерзает, начнет тыкаться открытым ртом в свой кулачок или пеленку, и только
тогда приложила к груди. Специально села возле камина, чтобы его голенькое
тельце не замерзло, пока кушает.
Что-то
в эти моменты во мне открывалось, чего раньше я не чувствовала. Словно я
отдавала частичку себя кому-то очень важному. А ведь так оно и было – я была
необходима этим малышам.
Туго,
как и было, спеленав заснувшего карапуза, я положила его обратно и обошла зал.
Еще один начинал возиться, но можно было дать ему немного времени. Солому под
пеленками, видимо, часто меняли, и запахов не было совсем.
Я
всматривалась в спящие мордашки и ждала, когда же кольнет мое сердце. Кряхтящий
начал уже кряхтеть серьезнее, а с ним еще один. И я вынула пару из корзин.
Снова распеленала обоих, приложила к груди. На четвертом молоко закончилось.